Неподобающая Мара Дайер - стр. 21
– Доброе утро, ребята. Кто может сказать, что означает это слово?
Она показала на доску с написанным там словом «гамартия»[26]. Я почувствовала себя увереннее – это я уже проходила. Очко в пользу бесплатного школьного образования Лорелтона. Я быстро оглядела класс. Никто не поднял руки. Ох, да какого черта! Я подняла руку.
– А, новенькая.
Мне до зарезу требовалась школьная форма. Улыбка мисс Лейб была искренней. Учительница прислонилась к своему столу.
– Как вас зовут?
– Мара Дайер.
– Рада познакомиться с вами, Мара. Начинайте.
– Фатальный изъян! – выкрикнул кто-то.
С британским акцентом. Я повернулась на стуле. Я бы сразу узнала мальчика, которого видела вчера, даже если бы он не был таким же помятым, как прежде, с распахнутым воротником, свободно повязанным галстуком и закатанными рукавами рубашки. Он все еще был красивым, все еще улыбался. Я сощурилась, глядя на него.
Учительница тоже сощурилась.
– Спасибо, Ной, но я вызвала Мару. И «фатальный изъян» в любом случае не самое точное определение. Хочешь попытаться, Мара?
Я попыталась, тем более что знала теперь – мальчик-британец тот самый печально знаменитый Ной Шоу.
– Это означает ошибку или заблуждение, – сказала я. – Иногда называемые трагическим изъяном.
Мисс Лейб кивнула, словно поздравляя меня.
– Очень хорошо. Я рискну и предположу, что в вашей школе вы читали три фиванские пьесы?
– Угу, – сказала я, борясь с застенчивостью.
– Тогда вы нас обогнали. Мы только начали «Царя Эдипа». Может кто-нибудь – не Мара – сказать, в чем заключался трагический изъян Эдипа?
Ной был единственным, кто поднял руку.
– Дважды в день, мистер Шоу? Это не в вашем характере. Пожалуйста, продемонстрируйте классу ваш ослепительный интеллект.
Ной, отвечая, глядел прямо на меня. Вчера я ошиблась – его глаза была не серыми, а голубыми.
– Его фатальным изъяном было самопознание.
– Или его гордость, – парировала я.
– Дебаты! – Мисс Лейб хлопнула в ладоши. – Мне это нравится. Это нравилось бы мне еще больше, если бы остальные ученики выглядели живыми, ну да ладно.
Учительница повернулась к доске и написала мой ответ и ответ Ноя под словом «гамартия».
– Думаю, имеются доводы в защиту каждого из этих утверждений. Что незнание Эдипом того, кто он есть, – так сказать, незнание самого себя, – послужило причиной его падения. И что его гордость – или, вернее, его надменность – привела к трагическому падению. И я хочу, чтобы каждый из вас к следующему понедельнику написал пять страниц вашего гениального анализа этого предмета.
Класс дружно застонал.
– Хватит. На следующей неделе мы начнем изучать антигероев.
Потом учительница продолжила лекцию, большую часть которой я уже слышала. Слегка соскучившись, я вытащила свою полную загнутых страниц любимую книгу «Лолита» и спрятала ее под тетрадкой. Наверное, в классе не работал кондиционер, потому что по мере того, как тянулись минуты, тут становилось все более душно. Когда, наконец, прозвенел звонок, жажда моя глотнуть свежего воздуха сделалась невыносимой. Я вскочила со стула, опрокинув его, наклонилась, чтобы поднять и поставить на ножки, но стул уже оказался в чьих-то руках.
В руках Ноя.
– Спасибо, – сказала я, встретившись с ним глазами.
Он посмотрел на меня знакомым знающим взглядом, таким же, как вчера. Слегка раздраженная, я отвела глаза, собрала вещи и поспешила из класса. Толпящиеся вокруг ученики толкнули меня, и я выронила книгу. Не успела я к ней потянуться, как на ее обложку упала тень.