Неосторожным в пути. Сборник рассказов - стр. 4
Моя незнакомка, такая непреклонная вначале, стала жаркой, как птица феникс, и позволяла вытворять с ней все что угодно. Я вертел ею в воздухе, наклонял, чуть ли не до самого пола… И она обращалась со мной не по-детски: заползала на меня, как лиана на дерево, и впивалась в губы, как жалящая пчела. Что сказать, танцевали вдохновенно.
В толпе наблюдателей я приметил полыхающее негодованием лицо Энакина. Видимо, он впервые видел свою сестру– библиотекаршу в таком экстазе. Сам же хотел, чтобы она с кем-нибудь познакомилась! Потом я решил, что пора уходить. Поддерживая горячее гуттаперчевое тело, я протолкался к выходу с танцевальной площадки. Мы захватили по пути ее сумочку и побежали в гардероб.
– Ты одна живешь? – спросил я.
– Одна, – раздался голос за моей спиной.
Надо же! Опять братишка.
– Я провожу твою сестру, – сказал я парню.
– А… она… соображает? – усомнился он.
– Конечно, соображаю! – быстро среагировала Даша.
– Он тебе нравится? – строго спросил Энакин.
Даша рассмеялась и толкнула его ладошкой.
– Иди, танцуй!
Успокоившийся брат буркнул: "До свидания", – и вернулся в зал.
Даша сказала мне адрес. Она жила недалеко, поэтому мы решили не брать такси, а прогуляться по свежему воздуху. Я надеялся, что уличный морозец подействует на нее отрезвляюще.
Но едва мы двинулись по мостовой, как Даша вдруг начала декламировать стихи:
"Я вздрагиваю от холода,
Мне хочется онеметь.
А в небе танцует золото:
Приказывает мне петь!"
– Может, не надо? – попросил я осторожно.
Но Даша не послушалась. У этой миниатюрной барышни оказался на диво зычный голос. Она то и дело сбивалась на свист или крик, пытаясь, видимо, украсить чтение контрастными интонациями.
"Томись, музыкант встревоженный,
Люби, вспоминай и плачь!"
Прохожие шарахались от нас, я пытался ее урезонить, но она хохотала и призывала меня смотреть на звезды – на «танцующее золото». Похоже, Даша очень долго держала полюбившиеся ей строки в себе, и теперь радовалась возможности выбросить их в мир. Иногда незнакомые люди прикалывались над ней, о чем-то спрашивали. Она же швыряла в них готовыми строчками:
"И с тусклой планеты брошенный,
Подхватывай легкий мяч!"
Репертуар у нее был богатый. Пока мы добрели до дома, у меня голова распухла от интенсивного зомбирования стихами, и я побоялся остаться с ней наедине. Быстро завел даму в подъезд, проводил до квартиры, наказал спать спокойно и убежал. Всю дорогу преследовали меня голоса бессмертных русских поэтов, и даже ночью, какой-то тип присаживался ко мне на кровать и вопрошал гнусаво: "Разве мама любила такого, желто-се-е-е-рого, полуседо-о-о-го…" – Я просыпался и тихо костерил новую знакомую.
Следующий день был выходным. Размышляя о своем вчерашнем приключении, я подумал, что зря не остался ночевать у Даши. Необычная девушка. Ну и что? Зато не скучно провели время. Раскрылся мне человек, а я дал деру, и телефон не попросил. Теперь, может, и разговаривать со мной не захочет, на трезвую голову. Ощущение незавершенности знакомства не давало покоя. Я решил съездить к ней. Вместо цветов купил в магазине дорогой сыр, мясной балык, хлеб и вино и отправился покорять дамское сердце.
Неожиданно легко нашел ее дом, сталинской застройки, старый и убитый. Таких – в центре города осталось мало. Я с опаской поднимался по лестнице, захламленной чьим-то послеремонтным мусором. Стены скалились безыскусными посланиями. Не уверенный, что поступаю правильно, я остановился перед ее дверью и позвонил. В глазке мелькнула тень, девушка бесшумно подкралась к двери с той стороны.