Неоновый дождь - стр. 8

Я остался один под ливнем, и красные линии на руке угасали, оставляя слабое тепло, струившееся сквозь холод кожи, подобно углям, тлевшим в храме в ту ночь краха. Дождь барабанил по капюшону, заглушая стоны киберпанков, корчившихся у моих ног, их голоса растворялись в потоках воды, смывавших их кровь с асфальта, оставляя тёмные пятна, блестевшие под тусклым светом фонаря вдали. Моя киберрука дрожала, металл скрипел под напором влаги, и я смотрел на Камень в ладони – чёрный, как безлунная ночь над городом, его гладкая поверхность напоминала обсидиановые статуи храма, но внутри что-то шевелилось, подобно зверю, выпущенному мной в ту ночь, когда я пытался спасти её. Это был не просто артефакт, не просто память – это была сила, непостижимая и пугающая, заставлявшая меня дрожать сильнее, чем клинки, лежавшие теперь в лужах, их плазма угасла, как надежда, растаявшая месяц назад.

Я смотрел на него, и мой киберглаз мигнул, фиксируя его пульс, отдавшийся в ладони, подобно эху её дыхания, звучавшего в ту ночь, когда её веки сомкнулись. Его жар был живым, пробиваясь сквозь кожу, как ток мастерских, и я ощущал его взгляд – не глазами, а чем-то глубинным, цеплявшимся за мою душу, подобно монахам, державшимся за свои молитвы, когда я ещё был среди них. Мой разум закружился от вопросов, терзавших меня острее, чем лезвия этих бандитов – что это было? Почему он откликнулся на мой страх? Что он сделал со мной?

Дождь стекал по щекам, смывая грязь и слёзы, обжигавшие веки, и я ненавидел себя за это – за неспособность удержать её, за веру в артефакт, за цепи, которые я сам себе надел. Моя живая рука дрожала, пальцы цеплялись за край куртки, и холод пробирал до костей, смешиваясь с жаром Камня, пульсировавшего в такт моему сердцу. Я хотел швырнуть его в лужу, утопить в грязи вместе с кровью этих бандитов, но не мог – он стал частью меня, как шрамы, выжженные в душе, как её голос, шептавший из пустоты. Сжимая его сильнее, я впился ногтями в его гладкую поверхность, и он отозвался – слабым толчком, пробившим ладонь, подобно обещанию или угрозе, которых я не мог разгадать.

Я вспомнил, как монахи напевали мантры, их голоса сливались с гулом серверов в ту ночь, когда я думал, что перепишу судьбу, и как их глаза резали меня, выгоняя из храма. Теперь я был изгнанником, тенью в городе, сиявшем неоном и дымом, не зная, кем стану, но чувствуя – Камень был больше, чем память. Он жил, он был силой, вызванной мной, и он требовал чего-то – понимания, контроля, может быть, подчинения. Мой киберглаз фиксировал его, отражая красный свет в лужах, и я видел, как он пульсировал, подобно сердцу, бившемуся в ту ночь краха. Я не мог уничтожить его, не мог забыть, и страх смешался с решимостью, поднимавшейся во мне, как жар, струившийся по руке.

Сеть – там были ответы. Я слышал о ней от торговцев, выкрикивавших о товарах под навесами, от хакеров, шептавшихся в барах о цифровой бездне, где можно найти всё – следы ушедших, тайны города, может быть, её. В храме монахи говорили о мантрах, плывших в воздухе, но я никогда не погружался в её глубины, как они. Теперь я должен был – Камень звал меня туда, его шёпот напоминал голос Акико, звучавший в ту ночь, и я не мог отвернуться. Разум кричал бежать, бросить его в грязь, забыть, но я знал – это невозможно. Он был моим проклятием, моим якорем, и я должен был понять его, узнать, что он сделал, чего хотел от меня.