Неом - стр. 16
– Мне очень жаль, – неловко произнесла Мариам.
– Да-да… – Робот посмотрел на красный мак. – Думаю, мы, роботы, понимаем, что такое грусть. Конечно, я не могу знать наверняка. Наши братья в цифровом мире, те, кого вы называете Иными, – интересно, имеют ли они в своей безукоризненности хоть какое-то представление о грусти? У них нет физической оболочки, а что насчет эмоций и своего виденья мира? У нас все по-другому, наша же функция следует за формой. Быть похожими на людей – непрактично.
– А вы не могли бы стать чем-нибудь другим?
– Мог бы, – почти нетерпеливо сказал робот. Он напоминал ей пожилую родственницу, временами до грубости резкую, словно у нее всегда чересчур много и одновременно слишком мало дел. – Говорят, поэт Басё стал уборной на борту космического корабля на целых двести лет. Он хотел понять функции человеческого организма.
– Я думала, Басё – человек, – удивленно произнесла Мариам.
– Что ж, это одна из наших историй, – сказал робот.
– И много у вас таких историй?
– Нет. И вы, конечно, правы. Я мог бы каким-то образом перенести свое сознание в другой сосуд. И даже стать чистым кодом, как другие. Но кем бы я тогда стал? Я бы изменился.
– Мы все меняемся.
– Да, – с сомнением произнес робот.
– Что ж, было приятно с вами побеседовать, – сказала Мариам. – Но мне и правда пора закрываться.
– Я понимаю, – сказал робот. – Я бы хотел купить цветок. Если вы не против.
– Конечно, – сказала Мариам. – Что бы вы хотели?
– Цветы завораживают меня, – игнорируя вопрос, произнес робот. – Люди используют их как символы. Как признание в любви. Или в знак траура.
– Было бы здорово, если бы кто-нибудь подарил мне цветы, – сказала Мариам.
Она подумала о Назире, который недавно стал полицейским и который месяц или два назад при их первой встрече, как она только сейчас поняла, неуклюже пытался пригласить ее на свидание… Она так привыкла быть сама по себе, что ей даже в голову не приходило, что он мог…
«Что ж, это не имеет значения», – подумала она. Но все же в этом было что-то приятное.
– Разве в вашей жизни никого нет? – добродушно спросил робот.
– Есть. Моя мать, – слишком быстро ответила Мариам. – Я должна присматривать за ней.
– Понятно, – кивнул робот. – Иногда я думаю, что быть роботом – значит быть вечно старым, в то время как мир вокруг тебя меняется. Уже давно не было новых роботов, по крайней мере, нашего вида. Я думаю, что когда-то мы были идеей, которая казалась захватывающей, блестящей и новой, а потом так же быстро люди потеряли к нам всякий интерес.
– Они всегда так делают, – сказала Мариам.
– Да… я бы хотел розу.
– Какую? – уточнила Мариам. Она с любопытством посмотрела на робота. – Вы берете розу, чтобы любоваться ею или с какой-то целью? Как вы сказали, цветы символичны для нас, людей. Извините, если я лезу не в свое дело…
– Все в порядке, – сказал робот. – Любопытство. Понимаю. Я не знаю наверняка. Интересно, как красная роза может быть одновременно и признанием в любви, и похоронным цветком.
– Это не совсем так, – сказала Мариам. – Мы приносим на похороны цветы, чтобы показать свою любовь к ушедшим.
– Я бы хотел красную розу, – сказал робот. – Да. Красную. Цветок любви и горя.
– Чтобы выразить любовь или горе?
Робот задумался.
– Возможно, и то и другое, – сказал он.