Неоконченный танец - стр. 28

После обеда, убрав со стола посуду, Зинаида Яковлевна торжественно подошла к шкафу, открыла скрипучую зеркальную створку и извлекла на свет ослепительной красоты платье, покачивающееся на деревянных плечиках.

– Вот, Ритуля, мой тебе подарок. Во-первых, к Новому году, а потом, ты в этом году кончаешь школу, тебе полагается.

У Риты-Берты перехватило дух. Светло-изумрудный бархат, отрезное по талии, с сильно присобранной юбкой, с длинными рукавами на высоких манжетах, украшенное широким поясом с серебристой пряжкой, а главное, воротник – большой закругленный отложной, из тончайшего белоснежного кружева.

– Ну-ка, примерь, Ритуля. – Зинаида Яковлевна расстегнула ряд маленьких перламутровых пуговок по спинке платья, сняв его с плечиков, подала Рите-Берте. – Иди за ширму, мы с Симочкой ждем.

– Пуговицы не могу застегнуть до конца, пока не привыкла, – взволнованно проронила Рита-Берта из-за ширмы.

– Стой там, сейчас застегну. – Зинаида Яковлевна прошла к ней, ловко застегнула верхние пуговицы. – Ну, теперь выходи!

Она выплыла на мысочках из-за ширмы, встала в центре комнаты, и Серафима Федоровна восторженно схватилась за сердце.

– Ах, Зинуша, скажи, где наши с тобой осиные талии?!

Зинаида Яковлевна подтолкнула Риту-Берту к зеркалу в шкафу.

– Подойди, полюбуйся.

Это была она и вместе с тем не она. Платье сидело безупречно, подчеркивало ее высокую округлую грудь, эффектно выделяло тончайшую талию, юбка чуть прикрывала колени, оставляя на обозрение стройность ног. А воротник! Как же он шел к ее серо-зеленым перламутровым глазам, темно-русым волосам с рыжинкой! В ее жизни не было до сей поры ни одной вещи, которая бы так ее красила.

– Руки у тебя золотые, Зинуша, и безупречный вкус, – цокала языком Серафима Федоровна. – Не зря трудишься в лучшем театре страны.

– Ты вправду считаешь наш театр лучшим?

– Да. С тех пор как два года назад к вам пришел этот носатый диктатор с грузинской кровью, снова считаю лучшим. Заметь, против такой диктатуры мне нечего возразить.

– Я думала, москвичи убеждены, что всё лучшее может быть только у них, – засмеялась Зинаида Яковлевна.

Потом тетушки долго наглаживали свои наряды, причесывались, наводили марафет, и Рита-Берта заподозрила, что они готовятся к парадному выходу.

– Вы куда-то собираетесь? – удивилась она.

– Да, – подтвердили они. – Пора тебе снова надеть обновку. Там, куда мы идем, твое платье будет очень уместно.

– Куда же мы идем? – удивилась Рита-Берта.

– Терпение, милая.

Ранний декабрьский вечер был удивительно спокоен. «Погода позволяет, проведу вас любимым своим маршрутом, – сказала Зинаида Яковлевна. – Топчу его без малого тридцать лет и всякий раз не устаю признаваться дорогому городу в любви. Пусть Рита впитает его дух, почувствует его».

По Аптекарскому они вышли на набережную канала Грибоедова – перед ними предстал узорчатый, словно сотканный из великолепия кружев, Спас на Крови, дальше слева проплыл Корпус Бенуа – Русский музей, за помпезным, несколько тяжеловесным домом Зингера они свернули, оказались на шумном, освещенном мягким фонарным светом, предновогоднем Невском, в предвкушении праздника дошли по нему до набережной Фонтанки. Маршрут оказался великолепен! Чем дальше шли по Фонтанке, тем заметнее было, как к старинному зеленому особняку стекаются люди. Зинаида Яковлевна и Симочка всё еще таинственно молчали. И вот он – знаменитый БДТ, Фонтанка, 65. Дальнозоркая Рита-Берта, прочитав издали афишу, внутренне ахнула: «Что ж за день-то особенный!»