Необязательная страна - стр. 38
Клинтон также ставила в Белом доме вопрос подключения Ирана к делам, касающимся Афганистана, и разговаривала с президентом напрямую по этой теме. Она не считала переговоры с Ираном по Афганистану сигналом демонстрации доброй воли или действием, направленным на создание мер доверия, – хотя они могли бы послужить и этой цели. Вместо этого она заявляла: «Было бы разумным полагать, что с учетом геостратегического положения Ирана и его связей с Афганистаном он должен стать частью урегулирования, хотя бы только для того, чтобы не стать частью проблемы». Казалось, президент соглашается>39, но потом он передал дело на усмотрение аппарата Белого дома, а там эту идею пустили под нож.
В Белом доме заявляли, что переговоры с Ираном о чем бы то ни было, кроме их готовности отказаться от собственной ядерной программы, покажут нашу слабость. Иранцы могут очень стараться быть полезными в Афганистане только для того, чтобы еще больше прикрыть свое упрямство по ядерной проблеме (иранское упрямство в ядерном вопросе, как мы знаем это сейчас, так или иначе имело место). К весне 2012 года политика США по Ирану потерпела фиаско, отношения были на самом крайнем пределе. Отказ от разговора с Ираном по Афганистану ничего не изменил. Если бы был какой-то прогресс в этой области, дела, возможно, не приняли бы такого плохого оборота, как это случилось на самом деле, но мы никогда об этом не узнаем. Подключение Ирана к урегулированию в Афганистане, вероятнее всего, пошло бы на пользу как афганской политике, так и иранской линии. Неспособность пойти на такой шаг продемонстрировала отсутствие воображения в деле урегулирования обеих проблем.
Суть проблемы Афганистана заключалась, разумеется, в переговорах о примирении между Карзаем и Талибаном. Именно здесь пересекались все окружности диаграммы Венна – требовалось только одно соглашение, чтобы завершить войну. В этом также было и необходимое прикрытие для американо-талибских переговоров. Являясь двумя сухопутными военными силами, они вели все боевые действия и должны были найти пути к прекращению огня.
В 2009 году переговоры с талибами были под запретом. Администрация Буша даже не разрешала Карзаю вступать с ними в контакт – никто не должен был говорить с врагом. Администрация Обамы стала придерживаться более широких взглядов; она не раскритиковала Карзая, когда он дал понять на публике, что ведет переговоры с талибами. Карзай воспользовался переменой подхода и смело стал проповедовать примирение как серьезный шаг к завершению войны, однако это осложнило его и так непростые отношения с американскими военными. Карзай утверждал, что у него имеется регулярный контакт с полевыми командирами талибов, и представлял себе грандиозную выгоду, которую принесет настоящий мир Афганистану. Когда в августе 2010 года пакистанская разведслужба арестовала старшего полевого командира талибов муллу Барадара Ахунда, Карзай поспешил заявить, что Барадар (соплеменник президента) был наказан Пакистаном за ведение переговоров с ним.
Несколько американских союзников также занимались вопросом выхода на Талибан. К середине 2010 года казалось, что все вели переговоры с Талибаном, кроме нас. Не проходило и недели, чтобы мы не слышали о той или иной встрече с представителями Талибана или теми, кто говорил от их имени. Великобритания, Германия, Норвегия, Саудовская Аравия и даже Египет – все сообщали о подобных контактах с различными эмиссарами Талибана. Но здесь трудно отделить зерна от плевел, особенно с учетом отрицательного отношения к данному вопросу американских военных и ЦРУ, затруднявшего возможность проверки истинности сделанных утверждений.