Необитаемая - стр. 15
– Ни одна клиника в мире не сможет гарантировать этого, – сказала медсестра.
Когда я размышляла над словом «аборт» на страницах своих дневников, то писала – мол, если не будет гарантий, что я снова смогу иметь детей, я ни за что на это не пойду. Тогда у меня будет малыш, и хер с ним. Но вот, это случилось – и я как миленькая поставила подпись в договоре на прерывание беременности.
Теперь, когда я сидела в клинике, когда значительная сумма за «процедуру» была уплачена в кассу из кошелька моей мамы, а мой парень спокойно отрабатывал свою смену в курином ресторане, пребывая в уверенности, что проблема решена, – переиграть всё не было уже никакой возможности.
Я собирала мнения, спрашивала однокурсниц, подруг, тех, у кого были дети, кто их ждал, кто не хотел детей, кто хотел, – собирала, чтобы понять, что мне делать. Когда я говорила с теми, кто был «за», мне казалось, что я тоже склоняюсь к тому, чтобы оставить ребенка; когда говорила с теми, кто «против», – это звучало еще более логично. Мне хотелось выбрать сразу оба варианта. Я одновременно хотела и не хотела ребенка. Я одновременно хотела и не хотела делать аборт.
Но в итоге оказалась слишком ссыкливой, чтобы пойти против всех. Заявить родителям, что замуж я не собираюсь и съезжаться со своим парнем не хотела бы, а хочу остаться дома и жить с ребенком в своей комнате или на даче, а им предстоит нас обеспечивать, потому что сама я работать буду не в состоянии. А Вася будет помогать, приезжать к нам, потом оставаться с ребенком на выходные, и так, постепенно, мы станем его растить. Поженимся при этом или нет – решим потом. Пока слишком рано. Через год вернусь в универ, буду учиться на заочном или вечернем, постепенно начну работать, оставляя ребенка с мамой или бабушкой. Да что уж там, неужели папа не раскошелится на няню?
Но этот сценарий видно только спустя много лет. Тогда, в восемнадцать, мне было важнее выбрать тот вариант, который встретит больше одобрения. А сама с собой я разберусь потом, не зря же пишу километры дневников…
В палате я переоделась в одноразовую ночнушку в цветочек. В дверь постучали – пришел анестезиолог. Это был молодой парень, он задал необходимые вопросы – и от его ободряющей улыбки у меня возникло ощущение, что все эти люди мне помогают, поддерживают меня. Будто я и правда пришла на лечение. Еще немножечко – и всё закончится. Усну, проснусь, и проблема будет решена.
Вскоре меня пригласила медсестра. Я сунула ноги в резиновые тапочки, и мы пошли по длинному коридору в операционную. Там меня попросили забраться на стол и уложить ноги в подколенники, как у гинекологического кресла. За огромным окном колыхалась зелень. Интересно, а рожают здесь в той же операционной, в которой проводят аборты? Я увидела своего врача, блондинку; нижняя часть ее лица была спрятана под маской, а глаза улыбались. Анестезиолог аккуратно установил катетер в мое правое предплечье, а потом предложил начать считать вслух от десяти до одного. Десять, девять, вос… и я отрубилась.
Открыла глаза уже в палате. Я лежала на кровати. Как я в ней оказалась, не помнила. На тумбочке жужжал мобильник. Звонила однокурсница, одна из тех, кому я сбивчиво рассказывала свою историю в курилке журфака. Она хотела узнать о моем самочувствии. Я пробормотала что-то невнятное – и поняла, что безумно хочу писать.