Ненужные (сборник) - стр. 21
– А я ведь… кое-что знаю, Сапожок, – прошептал Керосин. На этот раз он смотрел бывшему зэку прямо в глаза. Глядя в них, Сапог почему-то подумал о заброшенном котловане, с торчащей внизу арматурой. Один шаг в темную бездну, и ты, истекая кровью, ломаный-переломаный, извиваешься на ржавых прутьях, словно червяк на крючке.
– Что ты знаешь, чучело огородное? – тихо спросил Сапог. – И не смей меня называть Сапожком. Еще раз скажешь, челюсть сверну.
– Подвал, Сапожок, – чуть слышно промолвил Керосин. – Ты не забыл про подвал и Шмеля?
Он глумливо захихикал, видя, как побледнел Сапог.
Спустя минут двадцать после того, как чета Уваровых ушла, домой после смены вернулась Мария, супруга Павла Егоровича.
– Что, уже хряпнул? – спросила она, подозрительно оглядев покачивающегося в коридоре мужа. – На полдня оставить нельзя, бездельник…
– Молчать, женщина, – проворчал инвалид. Неуклюже переставляя ноги в расхристанных тапках, он двинулся в комнату и, поскользнувшись на раскрытом альбоме для рисования, едва не грохнулся на пол.
– Едрить-колотить, Димка! – выругался он. – А ну, убрал здесь все быстро!
Мальчик, увлеченно разрисовывающий цветными фломастерами собственные трусы, поднял голову.
– Сейчас.
– Не щас, а щас же, – потребовал Павел Егорович.
Мальчуган нехотя поднялся с пола и шагнул к альбому.
– А у меня тлусы как ладуга, – похвастался он Марии, демонстрируя изрисованные трусики.
– Ну да. Осталось только мордаху разукрасить, – бросила женщина, даже не поздоровавшись с ребенком. Скинув стоптанные сапоги в белесо-солевых разводах, она отправилась в ванну.
– Ну и пусть, – выпятив нижнюю губу, сказал Дима. – Меня все лавно сколо забелут отсюда. И Сашку, и Малинку.
В дверь позвонили.
– Машка, открой! – заорал из комнаты Павел Егорович. – Эти уже, наверное, пожрали и вернулись…
Мария, на ходу вытирая руки выцветшим полотенцем, направилась к двери.
– Когда же этот дурдом закончится…
– А к нам очкалик плиехал с толстой тетей, – сообщил ей в спину Дима. – Они нас забелут…
Мария щелкнула замком и, распахнув дверь, скривилась:
– Во, еще одна… Че забыла, Оль?
– Маша, добрый вечер, – поздоровалась с ней женщина с двумя пакетами в натруженных руках. – Можно войти? Я ненадолго.
Мария отступила, позволяя нежданной гостье пройти.
– Их увозят сегодня, – известила Мария, и в ее голосе прозвучало неприкрытое злорадство. – Так что ты зря все это притащила.
Ольга поставила пакеты на пол.
– Там фрукты, соки, печенье… – сказала она, убирая со лба прядь, выбившуюся из-под шерстяной шапочки.
Увидев женщину, Дима озарился улыбкой и, сияя от радости, подбежал навстречу.
– Пливет, тетя Оля!
– Привет, мой хороший, – расплылась в улыбке гостья. Она хотела обнять малыша, но между ними встала Мария.
– Ты это, бросай чудить, Оль, – заговорила она, уперев руки в бока.
Из комнаты вышел Павел Егорович. Его качало из стороны в сторону, словно он был на палубе корабля во время мощного шторма.
– Я просто хотела увидеть детей, – спокойно сказала Ольга.
– Попрощайся с ними, – предложил Павел Егорович, икнув. – Щас девки придут, и их увезут отседа. Навсегда, – добавил он, почесав багровый нос.
Полноватое лицо Ольги слегка побледнело.
– А где девочки? – спросила она. – Уже из школы давно пора было прийти!
Павел Егорович присвистнул.