Ненужное зачеркнуть - стр. 22

Я перевел взгляд на лестницу, ведущую на солярий. Макс клюнул на приманку, осторожно высунулся из своего укрытия, воровато огляделся вокруг, кинул взгляд на раздевалку, на море и быстро вышел на пляж. Он подошел к лежаку, на котором минуту назад нежилась Ирина, наклонился, что-то поднял и так же быстро вернулся в свое укрытие.

Я начал замерзать и, опустившись под воду с головой, поплыл обратным маршрутом. Когда я вышел из воды, Ирина стояла на лежаке и причесывалась. Ветер играл подолом ее голубого сарафана, вынуждая девушку придерживать его одной рукой. Я улыбнулся ей и скользнул взглядом по нашим вещам, раскиданным вокруг в беспорядке.

– Ничего не забыла? – спросил я, когда Ирина закинула сумочку на плечо. – Мобильник, деньги, ключи… Все на месте?

Ирина мельком глянула в сумочку и кивнула. Я переоделся здесь же, обернув полотенце вокруг бедер. Застегивая джинсы, проверил карманы. Ирина подняла пакет с вишневыми косточками. Я взял лежак. Мы еще раз осмотрели место, где лежали… Ничего не понимаю. Все на месте. Что же тогда Макс подобрал с гальки? Я сдал лежак в пункт проката, Ирина выкинула пакет в мусорный бачок. Пузатый мужчина, опустошив все четыре кружки, надел на голову пилотку из газеты и, переваливаясь с боку на бок, побрел к топчанам. И тут меня осенило. Макс взял у нас газетный обрывок с заметкой. Его заинтересовало, что мы читали.

– Ты чего оглядываешься? – спросила Ирина и остановилась у палатки, торгующей сувенирами. Ей приглянулись можжевеловые четки и заколка из агата в виде кленового листочка… Я чувствовал себя приблизительно так же, как во время своего первого и последнего выступления на сцене летнего театра – чье-то пристальное внимание будто било током. Не нравилось мне поведение Макса! Я снова оглянулся, и мне показалось, что физиономия Макса мелькнула на верхней палубе солярия.

Я не сдержался и кинулся к калитке пляжа. Охранники, давно запомнившие меня в лицо, все равно потребовали пропуск. Я разметал их плечами, словно кегли шаром, пробежал мимо бильярдной, кафе и взлетел по лестнице на солярий. На топчанах млели неподвижные тела. Что-то похожее я когда-то видел в морге. Почему я только сейчас пришел к выводу, что вид загорающих людей отвратителен? Я пробежался по палубе из конца в конец, схватился за ограду, свесился вниз. Ирина махала рукой, показывала куда-то в сторону. Деревья закрывали вид на набережную, но в какое-то мгновение я заметил в конце аллеи развевающуюся на ветру рубаху, похожую на чапаевскую бурку. Макс уносил ноги с такой скоростью, что нечего было думать о том, чтобы догнать его.

Я перелез через ограду и спрыгнул с солярия на куст розы. Выдирая из шортов шипы, подошел к Ирине.

– Ты зачем человека пугаешь? – спросила она.

– Сам не знаю, – признался я, глядя вдаль, где исчез Макс. – Рефлекс. Если от меня кто-то убегает, то я всегда пытаюсь его догнать.

– Мне идет? – спросила Ирина, прикладывая агатовую заколку к голове.

Ирина обладала чудодейственным качеством. Она с легкостью снимала с меня напряжение, как заземление снимает статическое электричество. Причем никогда не делала это нарочно, никогда не давала глупый и бесполезный совет, вроде: «Не волнуйся! Соблюдай спокойствие!» И вообще, кто придумал эти слова? Вы когда-нибудь видели, чтобы человек волновался по собственной воле: ух, как я сейчас заволнуюсь!