Ненужная жена дракона, или сладкая месть попаданки - стр. 15
Наконец, старушка довольно хмыкает, выбирает небольшой вытянутый осколок, идет с ним к навесному шкафчику и достает оттуда моток грубой бечевки.
— Нож возьми, отрежь мне вот тут, — отмотав около метра, говорит Эйну. — Будешь носить, не снимая. Да смотри, чтобы никто не видел.
Очень ловко, старушка обматывает осколок бечевкой, хитро завязывает и надевает мне на шею.
Удивительно, как аккуратно и плотно уложены слои бечевки, так, что даже не угадаешь сразу, что там зеркало. Я тут же прячу самодельный кулон под платье.
— Ну вот и все, Альвия, а теперь давай работать, — Эйну собирает скатерть вместе со всеми осколками и завязывает в узел. — Нам еще новое зеркало покупать да тебе чем-то платить, а мы и так сегодня подзадержались.
И тут я понимаю, что я совершенно точно не помню, чем занималась в прошлой жизни. Я что-то сказала про физико-технический факультет? Внутренние ощущения говорят, что так оно и есть. Но реакция ора Файра на эту информацию была очень и очень … кхм … не очень.
Да и если вспомнить то, что на карету напали механические пауки и еще непонятно какие твари, то не сказать, что я тоже к ним прониклась трепетными чувствами.
Полагаю, о своем образовании лучше помалкивать. Но… Это не решает того вопроса, как я могу помочь Эйну.
— Я могу полу мыть, посуду… Может, еще чего-то…
— Аля, — она смотрит на меня так, будто я всякую ерунду несу. — К демонам полы! Лавка должна зарабатывать тем, для чего она создана! У нас пекарня, так что не мнись давай, открывай двери, выноси лавку да давай раскладывать хлеб!
Я на секунду задумываюсь, но потом включаюсь в подготовку к рабочему дню.
Когда я вытаскиваю лавку для товара на улицу, там уже все совсем иначе по сравнению с тем, как было, когда я утром убегала от солдат. Большинство лавок действительно открыты, торговцы уже заканчивают выкладывать свои товары, а некоторые уже даже успевают что-то продать.
Покупателей вроде еще не очень много, но если уж их сейчас столько, то сколько будет позже?
Замечаю, что большинство лавок поблизости — продовольственные, и только небольшая часть — хозяйственные, но тоже так или иначе связанные с едой: столовая утварь, какие-то важные в быту и приготовлении мелочи, в крайнем случает текстиль для кухни.
И народ здесь соответствующий. То есть в основном женщины. Причем те, что поприличнее одеты сразу идут к середине улочки, там и лавки выглядят побогаче. Мимо нас просто проходят, будто не замечают.
— Держи, — Эйну протягивает мне большое полотенце. — Постели на лавку, да сядь внутри, чтобы сильно не маячить, а то у соседей языки длинные.
Делаю все, как она сказала, и сажусь за стол, пока она аккуратно, с особой любовью раскладывает круглый, воздушный и безумно ароматный хлеб на улице, а потом покрывает тонкой материей.
Видно, что даже несмотря на то, что ей уже нелегко, весь процесс доставляет удовольствие. Мне даже жаль, что я не видела, как Эйну месит тесто и выпекает хлеб. Мне кажется, что это должно быть завораживающе. Но ничего, я тут не на один день, еще и посмотрю, и помогу, и сама научусь.
Чтобы вот такой же с румяной корочкой и хрустящим бочком.
— Эй, старуха! — слышатся резкие голоса с улицы. — Ты налог-то когда платить будешь?
Я замираю. Это к Эйну?
— Так я, милые, как заработаю минимум облагаемый налогами, так сразу и заплачу. А то мне же только на еду да на муку хватает, — мягко отвечает старушка.