Ненужная дочь - стр. 26
– Я должна сидеть тут, как собака в конуре?
– Где? – переспросил Лео.
– Это такой домик от дождя и ветра, в котором сидят собаки на цепи! – выпалила я.
– Так, черт, – вдруг спохватился Лео, – я забыл свечи. Масляные светильники привезут позже. Сейчас я схожу к Луису, – Лео, сделав еще один круг по комнате, взял поднос с тарелками и направился к выходу. – Ложитесь спать, мисс Виктория. Пока меня нет, вы сможете переодеться, – он хлопнул дверью, и в домике повисла тишина.
На улице вовсю стрекотали цикады. Сейчас, когда не стучали топоры и молотки, я слышала за стеной песни насекомых, какие-то шорохи, шум воды, перекатывающейся по камням. Потом стукнула дверь. Видимо, Лео дошел до таверны.
Быстро раздевшись, я поняла, что даже в тонкой рубашке мне не стало прохладнее. За занавеской, как ни странно, я чувствовала себя в полной безопасности. Одеяло я постелила на разложенные по топчану сумки, легла на него, подложив под голову подушку, и накрылась отрезом ткани, который планировала использовать как простыню.
Тело благодарно отозвалось приятным расслаблением. Я снова пошевелила пальцами ног и улыбнулась.
– Никто не сможет меня расстроить. Ни одна душа не знает, что я обрела. И где бы мне ни пришлось жить и спать, я самый счастливый человек, – пробормотала я, засыпая.
Проснулась я от стука молотка. Казалось, стучали прямо над моей головой. Стена тряслась. Я села и откинула занавеску. В дверном проеме стоял Уорен и прибивал к косяку железную скобу.
– Мисс Виктория, простите, что разбудил. Рано утром прибыл поезд, и сейчас в городке столько всякого сброда, что ждать было нельзя, – махнув рукой, в которой держал молоток, дружелюбно, с улыбкой оповестил меня помощник моего «братца».
– Понятно, – я скрылась за занавеской и улеглась обратно, но вспомнила, что вчера, когда раздевалась в полной темноте, нащупала на талии тот самый мешочек с украшениями матушки Виктории. Элоиза велела беречь его.
Нащупав под подушкой бархатный комок, я вынула его, развязала веревочку и высыпала на руку мои сокровища. Удивлению не было предела! Там, среди золотых, украшенных камнями серёг и пары ожерелий лежали камни. Я могла ошибаться, но не в этом вопросе! Это были те самые камешки из бабушкиных серёг. Те самые, которые она не продала в свои тяжелые и самые жуткие годы.
Я потерла глаза, положила все остальное обратно в мешочек, оставив на ладони два крупных изумруда. Они были прозрачны, как слеза, и даже яркий бутылочный оттенок не мешал видеть линии на ладони. Та самая огранка в виде бриллианта, тот же размер. Единственное, они не были заключены в золото.
Немного закружилась голова, и я, зажав камни в кулаке, опустила голову на подушку. Уорен продолжал колотить. Судя по всему, не моим молотком, который я спрятала под кроватью в саквояже.
Вспомнив про саквояж под кроватью, перед глазами снова встал тот день, когда бабушка достала из-под своей кровати тот небольшой чемодан, открыла шкатулку и достала серьги.
– Мистер Лоуренс с раннего утра ушел к холмам, – закончив прибивать и опробовав щеколду, начал Уорен, и мне пришлось выплыть из своих мыслей. – Если вы готовы вставать, я дойду до таверны и принесу вам завтрак.
– Да, Уорен. Я была бы благодарна вам, – свесив ноги с кровати, я села и уставилась на занавеску: расправившиеся складки все равно были видны и были похожи на звездочки.