Ненавижу эту сучку - стр. 8

Я не из тех, кто способен посвятить всю жизнь работе менеджера, и все-таки каждое утро я тащусь в офис, чтобы деньги совершали, подобно солнцу, свой оборот.

Деньги дарят людям радость. Так думала я, проснувшись и чувствуя себя если не разбитой, то потрескавшейся.

Проводила Машку в школу и поплелась на работу.

Встретила в лифте продюсера, он опустил глаза.

Приближалась решающая неделя, мне предстояло сдать работу и удалиться.

Я сидела, отвернувшись от всего мира, уткнувшись в старый мерцающий монитор.

Денег было в обрез. Но думать об этом не хотелось. Хотелось гулять, ставить на зеро, а под утро застрелиться.

Наш офис был как поле битвы, где вражеские пули выкосили треть войска. Некому монтировать, озвучивать, писать тексты для дикторов. Уволили самых работящих. А ненасытный эфир требовал ежедневного обновления. Я, кое-как разобравшись в монтажной программе, сама монтировала, сама писала тексты, в каком-то чаду объясняла в Программном департаменте, в какой последовательности ставить ролики в эфир.

Каждый день я ждала, что мой пропуск аннулируют. Но снова и снова турникет приветливо подмигивал зеленым огоньком.

Ночью выпал снег, и мы с Алекс явились на работу в одинаковых пуховиках. Цвет она выбрала черный, как и я.

В тот период жизни я жила глобальными идеями, меня не интересовали подробности, мелочи, детали. У меня было мало вещей. Желать чего-либо материального казалось мне бессмыслицей. После знакомства с Алекс началось мое падение в тварный мир. Она обожала одежду, с восторгом рассказывала о любимых брендах и кидала ссылки. Ее голос, когда она лепетала о шопинге, обволакивал.

Подмигнув мне, она сообщила по скайпу своему австралийскому мужу, что, как и все здесь, теперь ходит завернутая в большое стеганое одеяло.

Закончив разговор, крутанула кресло в мою сторону:

– Десять лет брака не шутки, моя дорогая. Дом в дорогом районе Сиднея. Могу вернуться, когда захочу. И, кажется, не вернусь никогда. – Она серьезно взглянула и скроила отточенную гримаску, явно позаимствованную у кинозвезды.

Она сияла карими глазами, ее острая коленка уперлась в мою. Вальяжно и насмешливо она ощупывала меня взглядом. Ее мобильный издал сиплый сигнал.

– Fuck! Fuck! Fuck!!! Что делают в России, когда течет кран?

– Звонят в диспетчерскую.

– Мне из «Ди Э Зет» сказали, что в моей квартире кран течет уже два часа, – она глянула на бумажку, где выписала название организации: – «Оу Оу Оу Ди Э Зет» – это что?

– Это ДЭЗ.

Алекс снимала трешку в сталинке. Я знала тот район, Машка ходит в гимназию неподалеку.

Каким-то чудом уцелевшие старые обои и советская пятирожковая люстра, льющая тусклый свет, создавали атмосферу триллера. Черная кошка, которую Алекс подобрала на улице, уютно спала на пухлом диване, не обращая внимания на воду, растекающуюся по полу из кухни. Одиноко стоящая в раковине тарелка закупорила слив, и вода лилась на пол. Я бросилась выключать кран. Только потом сообразила разуться, оксфорды намокли. Поставили их на батарею. И стали собирать воду простынями в цветочек.

В дверь позвонили.

– Вот вы зайдите, посмотрите, что вы наделали! У меня потолок рушится! – раздался из-за двери голос соседки.

– Что я должна делать? Я слышала, что в России не открывают дверь? – прошептала Алекс.

– Открывают.