Ненавистная. Я всегда тебя любил - стр. 7

Я замечала его взгляды, когда мы оказывались рядом. Чувствовала, что нравлюсь ему, но он ни разу не сделал ни одного намёка. До той вечеринки, что устроил Ренат в честь дня рождения.

Поведение Бориса стало для меня полной неожиданностью. Когда он сгрёб меня в охапку и ни с того ни с сего поцеловал… Я испугалась. Испугалась его взрослого, мужского желания, еле сдерживаемой страсти. А ещё оно меня возмутило. Как он посмел подумать… Как он посмел дотронуться до меня?

– Мои девочки достойны только самого лучшего, – внушал нам со Снежаной отец. – Вы должны выбирать все самое-самое. Это касается и женихов.

Мы впитывали с раннего детства: мы принцессы, мы лучше всех, мы не должны соглашаться на ширпотреб, у нас должны быть очень высокие требования, особенно к будущему избраннику. Если Снежана какие-то вещи пропускала мимо ушей, проявляя подростковый бунт, то я верила: отец желает нам только добра. В отличие от бросившей нас матери, он в нас с сестрой души не чаял, баловал сильно, но и многому учил, прививал хороший вкус.

Когда я намекнула кое-кому из подруг, что из всех парней, которых мы знаем, мне больше всего был интересен Борис, они лишь посмеялись, повторив слова отца:

– Борис – мужчина хоть и красивый, но ты достойна большего.

Чего большего, я не знала. Кого большего – тоже не знала. Но, наверное, где-то он существовал, невероятно прекрасный, сказочный принц.

Борис им точно не был, так утверждали все вокруг, хоть его поцелуй и намекал, что, возможно, принцы бывают разные. Однако этот самый поцелуй разозлил меня, и я решила Бориса проучить, сказав первое, что пришло в голову:

– Поговори с отцом, и если он даст добро, то я даже замуж за тебя выйду, – смеялась я.

Я и представить не могла, что Борис решится. И вот теперь он стоял передо мной и утверждал, что приходил, чтобы поговорить с отцом. Мне было одновременно страшно и смешно. Как он осмелился? Как он посмел подумать, что отец согласится?

Хихикнув, знающая про поцелуй на вечеринке Снежана сбежала и оставила меня лицом к лицу с Борисом.

– Ты разговаривал с отцом? – осторожно спросила я. – О чем же?

– О тебе, конечно, – зло ответил он. – О чем ещё мы могли разговаривать?

– И что же он сказал? – ещё более осторожно проговорила я и почувствовала, как мои щеки начинают гореть. Я знала, что они не покраснеют, никогда не краснели, но кровь к ним прилила.

– Сказал, что такой, как я, недостоин такой, как ты, – скривившись, ответил Борис.

Я, не сдержавшись, рассмеялась.

– Что смешного?

– Извини. – Я поднесла ладонь к губам, пытаясь взять себя в руки. – Но… Это же идиотизм!

– Что именно? – Он сузил глаза, и мне вдруг стало страшно, смеяться больше не хотелось.

– Прийти к отцу и затеять разговор о браке, – ответила я.

– Ты знала, что он откажет?

– А ты нет? – не веря в его наивность, спросила я.

– Значит, ты не на секунду не сомневалась, что у меня ничего не выйдет, но все равно втянула меня в это?

– Я думала, ты поймёшь, что это была просто шутка.

– Просто шутка, – эхом повторил он.

– Конечно, – снисходительно улыбнулась я. – Как ты вообще мог вообразить, что отец согласится? Что я соглашусь? Я думала, ты умнее…

Передернув плечами, я пошла прочь.

– Избалованная надменная дрянь, – донеслось мне вслед.

Я обернулась и широко улыбнулась, совладав со страхом, который так неожиданно почувствовала в присутствии Бориса.