Ненастоящая любовь - стр. 7
Поэтому я просто разворачиваюсь, подхватываю Наташку под руку и ретируюсь.
– Триста семь б так триста семь б, – говорю ей. – Я знаю, где это.
– Эй, ты чего? – растеряно перебирает ногами Наташка, едва поспевая. – Как с цепи сорвалась…
– Так опоздаем же, надо поспешить, – отмахиваюсь.
– Кир, перемена пятнадцать минут…
– Ну так вот и я о чём. А нам идти аж на следующий этаж.
Видимо, Наташка понимает, что моя логика сейчас терпит какие-то сбои и решает промолчать.
Мы заходим в нужную нам аудиторию, и я, наконец, выдыхаю свободнее. Швырнув рюкзак на стол, грузно падаю на стул. Ощущение, что кросс сдавала – так сердце грохочет за рёбрами.
Ну и что это было, Кира?
Что вообще, блин, это было?
Зачем Марку Постоленко нужно было на меня так глазеть, а потом ещё и идти навстречу?
“Наверное, стоило подождать и спросить у него самого, – едко бормочет внутренний голос. – Но ты зачем-то дала драпака.
И как теперь этот неровный ритм усмирить, как привести в ровный и системный? Дышать размеренно что-то не очень помогает.
Слава Богу, в аудиторию до начала пары входит преподаватель и, увидев нас с Наташкой, просит запустить все компьютеры. Когда есть дело, как говорится, оно проще.
К моей превеликой досаде, я с ужасом понимаю, что мне сложно сосредоточиться на задании. Пока мы ничего сложного не делаем, только начинаем изучать программы, что пригодятся нам в профессии, только самые-самые азы, которые обычно сами откладывались в моём мозгу. Сейчас же я понимаю, что ничего не цепляется. В голове туман, и в конце занятия там только белый лист и жужжание мухи в пустоте.
Это пугает, если даже не вводит в панику. Обычно я не трачу дома много времени на подготовку к занятиям, потому что внимательно слушаю и вникаю ещё в аудитории, и в школе тоже так было, а теперь придётся дома корпеть. И совсем не потому, что преподаватель плохо объяснял. Марат Романович разжёвывает даже элементарное, а потому что я находилась на непонятной частоте. И так и не смогла собрать себя в кучу.
Ещё ниже падает настроение, когда после звонка с пары я вспоминаю, что следующая – физкультура. Вот уж где мне сложно. Особой атлетичностью я никогда не отличалась и не понимала, как можно ставить оценки за то, что человек может пробежать столько-то метров в секунду или не может? Или прыгнуть в длину – значит, если сто пятьдесят сантиметров, то тебе пятёрка, а если сто тридцать, то тройка. И как мне в жизни это должно пригодиться? Тупость.
– Идём, пора переодеваться на физру, – тянет меня Наташка после информатики.
– Идём, – говорю обречённо.
В женской раздевалке сегодня несколько групп. Стоит шум, болтовня и смешанный в малом душном пространстве запах самых разнообразных духов. Мы с Наташей идём в самый дальний и незаметный угол.
Я достаю свою форму и кроссовки, расчёску для волос с намотанной на ручку резинкой и начинаю переодеваться. Чуть справа от нас готовятся к занятию наши одногруппницы – те самые, что недавно обсуждали парней-четверокурсников.
Чисто случайно мой взгляд падает на Лиду, которая как раз переодевает джинсы на спортивные штаны. Сама не знаю зачем и почему, но обращаю внимание на её трусы – тонкие кружевные бикини ярко-салатового цвета. Красивые и яркие, как и сама Лида. Я о таком белье как-то и не помышляла даже. Тем более, что оно, наверное, совсем неудобное, а я первоочерёдно ценю комфорт. Но мне почему-то хочется скорее спрятать под штанами свои обыкновенные бежевые хлопковые трусы.