Немного плохие - стр. 21
– Девятнадцать лет. Суицидальные наклонности?
– Человек с суицидальными наклонностями самостоятельно решает, когда и как уйти из жизни. Молоденькую привезли на место. Это раз. Суицидальники не уходят в людном месте. Это два. Подорвалась не одна Молоденькая – три. Эмоциональную лабильность исключить нельзя, но она характерна для большинства женщин. Думаю, с психикой у неё норма была. Слишком большой риск – неуправляемая смертница.
– Почему в понедельник самоподрывы женщины совершили? – Лера не упустила шанс предъявить иск всем мужчинам в лице Даврона. Накопилось.
– В мое дежурство мужчин с боевыми ранениями привозили, не от разрыва. – Доктор корректно отвертелся, отфутболил вопрос, откуда он прибыл – в область вечных тем. – Мужчинам жить охота. Тупо нормально жить. По мере возможностей счастливо. Женщинам при любом раскладе не хватает то денег, то молодости, то вечной любви. Измены мерещатся на каждом углу.
Взглянув на пациентку, доктор прекратил тираду. Кому он жалуется? Женщине. Разве поймёт? Кое-что Лера поняла, например, что у него накопились претензии к женскому роду, в частности, к жене.
– Высокую, худую женщину не привозили?
– В мое дежурство нет. Может, повезли в другой морг. А что?
– Про одну женщину хотела уточнить.
– Забыл в прошлый раз сказать, она никого с собой не притащила.
– Точно? – Лера обрадовалась.
– Точно. На секционный стол положили, пришла в себя.
– Не может быть! Допустим, голова целая. Но живот, ноги, руки?!
– Самодельную мину закрепили. Некачественная работа.
– Невероятно!
Парня 22-ти лет, который взорвётся весной 17-го года в Питерском метро, опознают по целой голове, по открытым – о, ужас! – глазам.
– Невероятно!
– В морге невероятного – выше крыши. В мое дежурство привезли останки с пустыря. Подошёл, сразу опознал: одноклассник. Чуть не рухнул возле стола. Мать с собутыльником убили, расчленили, разбросали тело. Во, как бывает! Умный парень был. В математике шарил, стихи лучше всех запоминал. – Даврон тряхнул головой, отгоняя воспоминание. Вернулся к предмету разговора. – Сколько метров кишок у человека?
– Много. – Откуда не медику знать, сколько конкретно.
– Кишки, которых, как вы сказали, много, в них переваренная пища, плюс жировая прослойка сработали подушкой безопасности. При ранении кишки вываливаются, но человек может некоторое время быть живым. У неё был геморрагический шок, пульс не прощупывался. Менты приняли за мёртвую. Классика жанра. Когда она глаза открыла, мы быстренько вкололи, что нашли.
– Ну, что дальше было? – Лера от нетерпения готова была растерзать Даврона. Тот не торопился с ответом.
– Капитан из сопровождения допрашивал. Была она одна или с кем-то, сколько самоподрывов планировалось. Пару раз, если «да», она закрывала глаза, «нет» – держала открытыми. Губами пошевелила. Капитан нагнулся к ней, она что-то сказала, он громко ответил «жертв нет». То ли нам, то ли ей. Глаза больше не открывала. Я хорошо запомнил, я рядом стоял.
– Да-а, дела. Хорошо, что никого не убила.
– Согласен.
Лере от «жертв нет» стало легче: у медресе никто из прохожих и силовиков не погиб, погибла лишь девушка. Кто готов убивать, тот готов умирать. На её жизнь никто не претендовал, никто не отнимал. Она не должна была посметь отнять чужие жизни. Помешанные на жажде справедливости люди бывают жестоки, не жалеют ни себя, ни других ради вожделенной цели. Разгневанную неудачей с профессией барышню затянули в войну с силовиками. Она могла правильно соединить руки. В момент истины в ней заговорила девчонка, которая остро захотела жить. Подводить кураторов тоже не хотела. Металась меж двух желаний. В итоге, недовзорвалась.