Немного ненависти - стр. 22
– Опять? И к кому же мне идти?
– К Маджир?
– Вы задолжали Маджир сто пятьдесят одну марку. Она сказала, что больше не поверит вам в кредит.
– Может, Спицерия?
– Ему вы должны триста шесть. Та же история.
– Проклятье! Как это могло получиться?
Хильди окинула Танни, Желтка и шлюх многозначительным взглядом.
– Вы правда хотите, чтобы я ответила на этот вопрос?
Орсо покопался в памяти, ища кого-нибудь еще, но быстро сдался. Сдаваться было еще одной из способностей, в которых он весьма преуспел.
– Бога ради, Хильди, все же знают, что на меня можно положиться. В недалеком будущем меня ждет весьма значительное наследство!
Весь Союз, ни больше ни меньше, вместе со всем, что в нем есть – со всей неподъемной тяжестью связанных с ним забот, невероятной ответственностью и сокрушительными ожиданиями… Орсо скривился и швырнул ей коробку.
– Мне вы тоже должны девять марок, – буркнула Хильди.
– Кш-ш! – Он замахал на нее руками, но мизинец запутался в кружевах, и Орсо пришлось мучительно его высвобождать. – Просто сделай что-нибудь!
Испустив страдальческий вздох, девушка напялила поверх золотистых волос свою древнюю солдатскую фуражку и шагнула в толпу.
– А она смешная, эта ваша девчонка на побегушках, – пропела одна из шлюх, чересчур тяжело наваливаясь на его руку.
– Она мой камердинер, – нахмурившись, отозвался Орсо. – И она, черт возьми, настоящее сокровище!
Тем временем бородач на эшафоте выкрикивал лозунги ломателей со все возрастающим энтузиазмом. Шум в толпе нарастал; к немалому замешательству инквизитора, осужденный начинал находить отклик в сердцах людей. Сквозь насмешливые выкрики то и дело прорывались возгласы одобрения.
– Нет машинам! – надрывался бородач, натягивая жилы на толстой шее. – Нет захватам общественных земель!
Он казался дельным человеком. Во всяком случае, более дельным, чем Орсо.
– Как можно разбрасываться такими людьми! – пробормотал тот себе под нос.
– Открытый совет не должен быть только для благородных! Каждый должен иметь право голоса…
– Хватит! – рявкнул инквизитор, взмахом руки давая знак одному из своих подручных. Пленник еще пытался говорить с затянутой на шее петлей, но его слова потонули в гневном ропоте толпы.
Вот ведь парадокс: этот человек, рожденный безо всяких преимуществ, верил во что-то настолько сильно, что был готов умереть за это. А Орсо, от рождения имевший все, чего только можно пожелать, едва мог заставить себя вылезти утром из постели. Или, если быть точным, после полудня.
– Но ведь в постели так хорошо… – пробормотал он.
– Вот именно, ваше высочество, – проворковала ему на ухо вторая шлюха. Ее духи воняли настолько тошнотворно, что было удивительно, что вокруг нее не падают с неба потерявшие сознание голуби.
Инквизитор кивнул палачу.
Раньше для того, чтобы вздернуть осужденного, требовалась пара сильных людей или лошадей, но теперь какой-то предприимчивый умник изобрел систему, когда казнимый проваливался в люк сквозь настил эшафота. Достаточно было всего лишь нажать на рычаг. Ну а что, в нынешние дни на любое дело находилось изобретение, увеличивающее его эффективность. Почему убийство людей должно быть исключением?
Когда веревка со щелчком натянулась, толпа исторгла из себя странный звук, похожий на выдох. Частично это был возглас радости, частично – презрительное хмыканье, возможно, и стон разочарования, но большую долю занимал вздох облегчения. Облегчения от того, что на веревке болтаются не они.