Немимолётный роман. Книга вторая - стр. 17

– Я не могу тебя понять. Просто не могу, – заболтать его рассказами о птичке не получилось, – мне иногда кажется, что вы, женщины, какой-то другой вид млекопитающих. Не поддающийся никакой логике. А ты – первый, от того экспериментальный, образец этого вида. Другие хотя бы делают вид, что нормальные…

 Фыркнула, едва не расхохотавшись.

– Не ломай свою гениальную голову, – улыбнулся быстро. Едва-едва. Мать-Земля, самомнение у нас с годами не уменьшилось. Запомню. – Не жеманничай, это правда. Один тот твой проект…

– Эльташа! Не заговаривай мне зубы! Если тебе и удастся заболтать меня сейчас, завтра я всё равно об этом вспомню. Моя дочь не будет расти под чужой фамилией. Она должна стать Эука. Получить титул маркизы а не замшелой графиньки, графства, размером с горошину.

– Хорошо. Хорошо, я понимаю тебя. И полностью с тобой согласна. Кристофер, давай представим, что всё делаем по-твоему: король даёт согласие на признание тобой Эстер, мы едем в Прасгал, проводим обряд принятия. Всё проходит хорошо, но дальше: нам не удастся сделать это тихо. Священники, нотариусы, секретари, писцы, в конце концов. Пойдут слухи. Ты хочешь, чтобы так росла Эстер? Окружённая шёпотками, постоянно оправдываясь? – взгляд напротив всё внимательнее. А мужчина всё тише. Слушает, не перебивает.

– Сейчас для неё открыты все двери Ондолии. Любой дом, каждая семья почтёт за честь принять у себя дочь и жену главного менталиста королевства…

 Маркиз, казалось, ушедший в себя, встрепенулся.

– Я не согласен. Нет. Ты ему не жена, Эстер не дочь. Вы мои. Если ты желаешь прикрываться дальше, если тебе стало так важно, что думают другие – оставайся на прежнем месте. Эстер будет Эука! – Крис потянулся к горловине белоснежной, уже просохшей рубашки, расстегнул верхнюю пуговку. – Демон подери! Таша! Любой мужчина на моём месте был бы уже на полпути в Прасгал! Уму непостижимо, что я слушаю твои россказни. Эстер Эука. Точка. Ты либо с нами. Либо остаёшься графиней Дортконд!

– Не злись, – мягко подступила к нему, ладони уложила на плечи, слегка огладила. – Конечно я с вами, но ты должен понимать, какой это скандал. Я не самая неприметная личность, Дортконд… – продолжила поглаживать рельеф плеч, рук, что мужчина расставил, обхватив стол в ширь. – И, Крис… в каком качестве?

– Жены, – маркиз откинул голову на спинку кресла, веки прикрыты.

– Второй? – очень интересно. Да пусть думает, что хочет. Пусть считает, что я со всем согласна. Лишь бы с ребёнком не разлучил. Потом же не подберусь.

– Единственной, – прозвучало очень… весомо. Проникновенно.

 Он открыл глаза, закинул голову, глядя на меня снизу. Сама не поняла, как моё дыхание участилось от этих слов.

– Мы оба овдовели, а я и не знала?

– Мы оба разведёмся, – он встал, бедром опёрся о стол, притянул меня к себе. Заключил в объятия, – эти годы… я не мог приехать раньше. Мне… Демонски сложно говорить. Не перебивай, дослушай. Мы с дядей заключили договор. Почти рабская работа на страну, права на все изобретения и разработки. Четыре года – срок вышел на днях. Мой брак… магия не связала нас. Мы так и не стали с ней мужем и женой. Оттон готов принять закон о разводах. Если у нас так, должны быть и ещё случаи. Просто никто не говорит… – позвала силу и сняла искусственную, не настоящую брачную метку, показала ему чистое запястье. – И ты… мы оба сможем развестись. Я уже работаю над проектом. Если король примет закон, учитывая Эстер… Он даст согласие на наш брак… А если не даст – сбежим за границу. К демонам всё это… – не удержалась и поцеловала эти губы. Губы, что, кажется впервые в жизни забыли о снобизме и гордости. Что говорят то, что чувствует и чего хочет душа. И моя в том числе. – Ты согласна? – спросил, после поцелуя. Я не сразу поняла, согласия на что он ждёт. – Ты выйдешь за меня? – с каждой секундой он открывается мне всё больше и больше. Никогда это лицо не выражало столько смелости, бесстрашия. Закивала. – Будет нелегко. Могут найтись недовольные и несогласные с новой реформой, но… ты должна быть со мной. Эти четыре года… всё, чем я жил… каждый день… встречей. Не представлял как, но готов был вернуть тебя… – костяшками пальцев стёр ручейки с моих щёк. – Легко не будет. Будет демонски сложно, но если ты со мной, если мне придётся воевать со всеми… но ты станешь со мной… мы сможем… вместе, – прижал мою голову к груди, уткнулся носом в волосы, – я не представляю, как мы справимся. Честно. Не знаю, как сможем быть вместе, если мне то хочется тебя убить, то взять так, чтобы выбить весь этот дух борьбы… не борись со мной… не знаю, как мы будем вместе, но точно знаю, без тебя не хочу. Когда-то я считал, что главное в жизни – присяга, служба, польза стране, наследник, чтобы воспитать и передать ему завещанное предками… Не смотри, – не дал мне отстраниться. – Мне легче так… рассказать. Я никогда не повторю этих слов, мне сложно даже вслух это произнести, но это неважно. Всё это не имеет смысла, если ты не со мной. Тогда… я пытался. Правда пытался отгородиться от тебя. Забыть. Сосредоточиться на важном. Это как… слепому дать увидеть летний день в Итвозе и велеть ему забыть…