Немая 2 - стр. 24
Конечно же, все мастерицы, не занятые на заказах, шили халаты. От яркости ткани пестрело в глазах, от разнообразия моделей голова шла кругом. Простёжку делали прямой, диагональной, фигурной, комбинированной. Отделку из контрастных оборок, кружев, меха и вышивки. Фасоны предлагали свободные, приталенные, в пол и до середины бедра. Ни одного повторения, каждое изделие уникально.
Халаты мы шили трёхслойными. Но в отличие от подлинной одежды степняков, слой шерсти между нарядным верхним из шёлка или атласа и нижним из самого нежного льна, был очень тонким, почти невесомым. До меня в этом мире и в это время таких вещей не было.
Мастерицы, несмотря на трудоёмкость изготовления, любовались каждой законченной вещью и попросили разрешения сшить нечто похожее для своих близких. Позволила, конечно, но с условием, чтобы их изделия увидели свет не раньше, чем мы начнём продавать халаты в «Стрекозке».
Если бы не дед, заходивший за мной в конце дня, я бы работала круглые сутки. Всё, что угодно, лишь бы не думать о том, как найти выход в ситуации, в которой выхода нет.
Понимая, что от участи Хранительницы Степи не отвертеться, оставить деда одного в пустом доме тоже не могу. Тащить старика с собой, лишив привычного комфорта – бесчеловечно. Может быть, он, гонимый любопытством исследователя, и поедет, но вряд ли выдержит дальнюю дорогу и неустроенность кочевой жизни.
На одной чаше весов жизнь и благополучие многих тысяч человек, на другой – здоровье человека, который, презрев условности и правила Академии, принял в семью бездомную немую девочку. Выбор без выбора. Каким бы делом ни занималась, отвлечься от бесконечных мыслей, как решить задачу, в которой нет правильного ответа, не могла.
Ураган, именуемый Мирославой, в салон ворвался неожиданно.
– Дашенька, я соскучилась! Но ты даже представить не можешь, какое это бедствие, когда у ребёнка режутся зубки! Акамир постоянно капризничает и на секунду не отпускает от себя. Сын не желает оставаться ни с няньками, ни с кормилицами. Спасибо свекровушке, отпустила на часик проветриться. Показывай, что у тебя нового, – тараторила приятельница, одновременно успевая раскланяться с Мезиславом Ждановичем, улыбнуться Ружене и кивнуть визажисткам, выглянувшим из своей комнаты на неожиданный гам в салоне. Вдруг остановилась и руками всплеснула: – Даша, ты ужасно выглядишь. Много работаешь?
Киваю.
– Что за необходимость? Деньги нужны? Нет? Почему тогда?
Пожала плечами.
– Так правда то, что тебя в степь вернуть хотят?
Киваю.
Княгинюшка не глядя опускается на первый попавшийся стул, словно разом силы кончились. И стало понятно, что шумная бравада напускная и молодая женщина искренне переживает о моей судьбе.
– Поедешь? – участливо спрашивает приятельница, стараясь заглянуть мне в глаза.
Киваю со вздохом. Куда денусь…
– А как же Осей Глебович?
Не удержалась. Отвернулась, чтобы слёзы скрыть от боли мучающего меня вопроса. Мирослава обняла за плечи, погладила по спине и вдруг оттолкнула слегка.
– Даша, я всё придумала! Мы его к себе заберём.
Мои брови от удивления вскинулись, а слёзы мгновенно высохли. Как заберут? Дед не кот, чтобы его в корзинке из одного дома в другой перенести. Упрямство мэтра в Академии стало нарицательным. Не пойдёт он к чужим.