Нельзя касаться - стр. 42
— Ковалева? — окликает он меня даже не по прозвищу, а по фамилии.
Не остановиться не могу, уж больно требовательный у него голос.
— Что? — поворачиваюсь к нему, машинально облизываю пересохшие губы.
Лев подходит ближе и останавливается в шаге от меня. Он осунулся, отрастил небольшую щетину, которая ему, впрочем, идет. В остальном выглядит как раньше, но вот взгляд… Господи, сколько в нем льда! Не смотрит, а царапает своим безразличием!
— Сходи с парнем в кино, не обламывай, — говорит он вкрадчивым тоном. — Уверен, Долматову ничего не светит после свидания, ты же вся такая недотрога. Хотя…
Поднимает руку и хочет провести костяшками пальцев по моей щеке, но в последний момент передумывает и сжимает пальцы в кулак:
— Все больше склоняюсь к мысли, что ты только со мной так себя вела, Ковалева. — Циничная усмешка пробирает до мурашек. — Образ, чтобы набить себе цену.
Лев говорит это и уходит. Оставляет меня одну наедине со своими страхами и болью. Лишь прикрываю глаза, мечтая о том, чтобы этих мгновений не было.
Совершенно не представляю, как быть дальше. Как ходить на пары и пересекаться с Ремцовым. Каждый раз видеть презрение в его глазах…
— Алиса!
Вздрагиваю, когда меня окликает Влад. Я и забыла про него…
— У тебя где пара?
— В первом корпусе.
— Нам по пути, — улыбается он довольно. — Слушай, все в порядке?
— Да, вполне, — веду плечом, не желая вдаваться в подробности того, что послужило причиной моего испорченного настроения. Незачем Владу знать о наших со Львом разборках. Это все в прошлом. Почти.
— Мне показалось, что ты и Лев…
— Показалось.
Выходит грубовато, но мне в какой-то момент становится все равно. Снова переключился невидимый тумблер. Один плюс — так легче пережить ту боль, что я испытываю каждый раз даже от одной проскользнувшей мысли о Льве.
Остаток пути проходит в молчании. Правда, Влад не выглядит обиженным, и спасибо ему за это. Наверное, решил, что я не в настроении.
— Ладно, Алис, я погнал, а то опоздаю, — машет он мне, и я машу в ответ. Не хочется его окончательно обидеть. Хотя, в моем случае, наверное, это вопрос времени.
Захожу в аудиторию и сразу же вижу Льва, вальяжно развалившегося на последней парте. Я привыкла, что она пустует и всегда садилась там, но сегодня, конечно же, не буду этого делать.
Подхожу к столу Лены Семенихиной, но она демонстративно кладет сумку на место рядом с собой. И Вики как назло нет. Оглядываюсь по сторонам — все уже сидят парами, и вариант сесть рядом с главной сплетницей нашей группы тоже не прокатил. Вздыхаю и плетусь в самый конец аудитории.
— Других мест нет, — стараюсь, чтобы мой голос звучал как можно более безразличнее.
Лев хочет мне ответить что-то, очевидно, не самое приятное, но тут появляется Людоедовна, и все сразу притихают.
— Ковалева, можно не вставать, садись, — кивает она в сторону Льва. — Ремцов, будь добр, подсобери ноги и подвинься.
Если бы взглядом можно было убить, я бы уже лежала на полу без движения. Девчонки, которые сохнут по Рему, кажется, готовы меня прибить. Как и сам «хозяин» последней парты.
Опускаюсь рядом с ним, стараясь держать дистанцию, но мы впервые за долгое время так близко друг от друга. Даже сквозь ткань одежды чувствую исходящее от Льва тепло. Какой-то нереальный контраст с тем, что я вижу в его глазах.