«Нелюбимый» день недели - стр. 20

– Паш, нужно в травмпункт, – рассматривая повреждение со всех сторон, расстроено замечает она. – Рентген сделать.

Я неслышно вздыхаю. Ее аккуратные прикосновения причиняют острую боль, от которой хочется плакать, но я продолжаю стойко держать лицо. Не хватает еще, чтобы она всерьез озаботилась моим здоровьем. Будет потом переживать.

– Угу, – соглашаясь, мычит отец, с досадой сверля меня единственным действующим глазом. Прикидывает наверно, как за рулем поедет. Одноглазый Джо, блин. Я криво улыбаюсь, останавливая борьбу со смехом закусанной губой.

– И почему ты у меня такая болтливая? – без упрека интересуется мама и поднимается. Она подходит к старому перекошенному серванту, убого смотрящемуся на любой другой кухне, кроме нашей, и вытаскивает чашку из праздничного сервиза. Такую обычно предлагают дорогим и очень желанным гостям. И такую, на которую отец сейчас даже не обратит внимания.

– Это я виноват, – наконец выдает он, рассеянным взглядом провожая стайку птиц за окном. – Я должен быть сдержаться. Прости, – теперь его темные от сожаления (искреннего ли?) глаза обращены ко мне.

– А я извиняться не буду, – огрызаюсь я, в душе негодуя, что он так просто замнет это дело.

– Лиса, – мама хмурится.

– А что я? В драку первой полезла не я, а виновата я?

Мои неловкие вопросы виснут в воздухе. Мама, чтобы создать иллюзию бурной деятельности, заставляет стол сладостями. Она старательно отводит глаза, будто чувствует себя соучастницей преступления. Хотя, по моему мнению, ей стыдиться нечего.

– Вер, и ты прости, – и снова жалостливые нотки в его голосе. Как можно на них вестись? Он же врет.

Однако мама, озадаченная услышанным, останавливается около бывшего мужа и позволяет ему взять себя за руку.

– Я испугался, разозлился, расстроился, обезумел… Просто представил, что и как могло произойти с Лисой…

– С Васей, – напоминаю я и тем разрываю их мимолетную связь. Отец судорожно сжимает подтаявший горошек, и мама спешит к закипевшему чайнику, а после разливает по бокалам кипяток. Рука ее дрожит, отчего плотная струя колышется, но замечаю это только я.

– С Васей… – отрешенно повторяет отец, макая в сервизной чашке пакетик, – мне жаль, но я не думаю, что сегодня стоит ехать к нам. Да и в травмпункт самим придется добираться.

Мамину реакцию я не вижу, она стоит к нам спиной. Но то, как она ухватилась за раковину… Она всегда учила меня: накосячила – отвечай. И сейчас отец должен был помочь. Но он плавненько сруливал со своих обязанностей. Впрочем, чему я удивляюсь. Наоборот, я ехидно потираю руки. Правда, под столом, чтобы не так заметно.

– Да, без проблем, – ухмылка озаряет мое лицо. – Без тебя как-то жили, так и дальше проживем.

– Лиса! – стальной тон без тени жалости. Мама умеет сдерживать без слов.

– Нет-нет, – спешит оправдаться отец, – ты не так поняла. Я и сам за руль сейчас не сяду. Куда с таким глазом-то, – вздох, – вызову нам такси. Сначала мы на рентген заскочим, а потом я домой поеду. Машину заберу на днях.

– А она тебе не нужна, что ли? – уставилась на него мама.

Он покачал головой.

– Я не каждый день в офис гоняю, могу на удаленке посидеть пару дней.

– Хорошая идея, – радостное возбуждение прокралось в мой мозг и заставило его работать быстрее, – двор у нас хороший, ничего с твоей машиной не случится. А глаз – дело важное.