Нелюбим - стр. 30

Ветки мягко оттолкнули его от себя.

Время!

Тант наполнил шампанским бокалы, свой – и еще один, для Лалеллы.

«С Новым годом, дорогие друзья! – донеслись, наконец, слова из телевизора. – С новым счастьем!»

Пора!

Куранты повели отсчет.

Бом-бом-бом, разбредались по просторам тишины веские, как откровения или пророчества, звуки, бил молот, высекая зарубки на монолите вечности.

Шампанское ударило в голову.

Тант, потянул за конец, бант легко распустился, и лента струйкой воды стекла на пол, обвив желтой петлей ножку стола. Он развернул упаковочную бумагу и ровно с двенадцатым ударом часов поднял крышку оказавшейся в свертке коробки.

Нас часто посещает это странное чувство. Порой, стоит лишь прикоснуться к ручке запертой двери, или, скажем, в темноте нащупать пальцами нарост выключателя на стене, как внезапно вспыхивает в голове сакраментальное «А вдруг!», и начинает казаться, что там, за дверью, или же здесь, в темноте, готовое открыться свету, ждет нечто ужасное, непредставимо страшное. Чувство это подобно сквозняку, мимолетно и быстротечно, но пробирает, успевает, до самых глубин. Это нечто мы ощущаем почти физически, мы полны предчувствия, мы вздрагиваем от прикосновения неизвестности! Постигаем страх. И мы готовы закричать от сладкого ужаса, но вспыхивает свет – и мы ничего не находим, и только корим себя за малодушие.

Но мы ни в чем не виноваты!

Просто таков порядок вещей.

Страх и ужас – часть нашей жизни. Такая же неотъемлемая, как счастье или радость. Просто одно оттеняет другое. А иногда – заменяет.

У Танта не было никакого предчувствия, когда он открывал коробку. Пожалуй, он сделал это автоматически, поскольку думы его витали далеко, тщась пронзить пространство, разделившее его с Лалеллой. Однако кому ведомы те тайные извивы жизненных дорог, по которым бредут одинокие людские души? Есть такие?

Крышку настойчивой и резкой силой буквально выбило из его рук, чем заставило отшатнуться. И тогда из коробки стремительно вырвался, взмыл вверх и завис над столом Огненный Шар.

Вот так, с большой буквы, как в старой газете.

Не сон ли?

«Сюрприз, будь он неладен! – пробормотал Тант. – К чему он такой, сегодня?»

Ведь об этом сюрпризе предупреждала его Лалелла? Он не перепутал?

Шар, между тем, висел над столом, как семилинейная лампа, при этом шипел, сыпал искрами и мелко дрожал лишенными четких границ боками. Он то ли прислушивался, то ли приглядывался, то ли ожидал чего-то. Момента? Сигнала? Чего? Был он похож на око невиданного зверя, на бомбу и на воздушный шар одновременно, угадывались в нем скрытое напряжение и готовность к действию. Тант узнавал, буквально – предугадывал все его черты и с удивлением убеждался, насколько близок был его сон к действительности. Поэтому, когда проявился внутри Шара образ девушки, видимой им ранее, он уже не удивился, потому что ждал его. Он подался вперед и просто впился в ее лицо взглядом. Так и есть! И печаль, и боль, и мольба о помощи читались на нем. Тант вздохнул. «Все правда, – подумал он. – Так и было».

Напрягшись телом, в ожидании, что теперь Шар взорвется, он прикрыл лицо рукой, однако ничего взрывного не произошло. Шар набухал, рос, темнел боками. Он сделался вялым и рыхлым, словно мокрая вата, при этом, конечно, утратил хрустальную свою прозрачность. В тот момент, когда поверхность его коснулась стола, произошло неуловимое – будто глаз моргнул – изменение. Оболочка Шара сделалась невидимой, а то и вовсе исчезла, и из нее, точно из кокона, явилась в полный рост девушка.