Нелегальный экзорцист - стр. 30
Отвлекать отца Никодима не стал и, опустившись на колени рядом с ним, начал читать «Отче наш». Батюшка прервал своё беззвучное моление и присоединился к моей молитве. Когда прозвучали последние слова нашего совместного обращения к Господу, я ощутил прилив спокойствия и уверенности в себе. Ох, недооценивает себя мой духовный наставник. Когда он поднялся с колен и посмотрел на меня, пришло понимание, что священник пребывал в не самом радужном настроении.
– Батюшка, что-то случилось?
– Да, Степан, случилось. Пойдём ко мне, там всё и расскажу. Храм не место для подобных разговоров, ибо чувствую я, что без ереси и хулы не обойдётся.
– О как, – не удержал я в себе удивлённое замечание и последовал за священником.
Мы прошли в его жилище, совмещённое с классом церковно-приходской школы. Я уселся за стол, где провёл несколько лет в мучительных попытках освоить арифметику и чтение. Получалось тогда крайне плохо, но сейчас все те мучительные потуги казались какими-то нереальными, словно всё это было не со мной. Даже передёрнуло от осознания того, что мог бы до конца дней оставаться недалёким дурачком на побегушках у злобной тётки.
Через пару минут отец Никодим присоединился ко мне, принеся две кружки с травяным чаем, который я же ему и презентовал. Это был сбор не от Василисы, а от самой Виринеи. Она сказала, что такое пить очень полезно пожилым людям. И вообще придаёт бодрости и ясности уму. К тому же с мёдом получалось очень вкусно. Отец Никодим какое-то время размышлял, прихлёбывая из кружки, а затем всё же собрался с силами и заговорил:
– Всё очень плохо, Степан. Я рассчитывал поговорить со своим другом и аккуратно вызнать, где он спрятал нож, но разговор не состоялся. Эти твари посадили его на цепь, как зверя. Держат в холоде и голоде. Но хуже всего то, что они не дают ему читать, а это для Ильи всегда было важнее, чем еда и питьё. Он меня даже не узнал. – Голос старика дрогнул, в его глазах блеснули слёзы. Я никогда не видел его таким растерянным и беспомощным.
Внутри меня тут же начал разгораться огонь гнева и даже ненависти к тем, кто смеет так поступать со стариками. Батюшка рассказывал о своём друге лишь самое хорошее, и совершенно непонятно, за что над ним так измываются.
– И что мы будем делать?
– Мы? – удивлённо посмотрел на меня священник, а затем нахмурился, словно только сейчас вспомнил, что перед ним не Стёпка-дурачок, а будущий капитан ушкуя, да и вообще парень с определёнными возможностями. Но огонёк надежды в его глазах вспыхнул лишь на мгновение и тут же угас. – А что тут сделаешь? Я пытался пробиться к владыке, но меня не пустили и намекнули, что всё это пустые старания. Тогда появилось желание как-то вызволить Илью из темницы. Есть один человек, который найдёт тех, кто тайно сможет провезти через Польшу в Выборг, а там и до самого скита. Я поведал о своём замысле благочинному, и он строго запретил мне соваться на Ладогу. Да и как пройти мимо смиренных братьев, чутких и злобных, аки бешеные псы. Не убивать же их!
Священник прямо на моих глазах опускался в пучину отчаяния, сжимая кулаки так, что пальцы побелели. Но если отца Никодима одолевала безнадёга, то меня распирало от ярости. Мысли в голове забегали как наскипидаренные, но никак не хотели сходиться в хоть сколь-нибудь здравой идее. Батюшка прав: какую бы ненависть мы сейчас ни испытывали к смиренным братьям, но убивать их или как-то калечить было бы неправильно. А что ещё можно сделать с такими бешеными псами?