Некрономикон. Аль-Азиф, или Шепот ночных демонов - стр. 62

Я решительно отвернулся от изображений и, швырнув коготь в нишу, вышел за плиту. Я хотел было навалиться на нее, чтобы задвинуть на место и скрыть от глаз то, что она за собой таила. Но она вдруг стронулась с места и, влекомая неведомой силой, сама задвинулась в нишу, сделав невидимой даже щель, обозначавшую проем. На гранитной поверхности остался лишь маленький отпечаток лика Ктулху. Тщетно пытался я отыскать в песке упавший с плиты медальон: он исчез бесследно. У меня же не хватило духу снять другой с одного из трупов жрецов. Чувствуя себя совершенно опустошенным, я побрел к стоявшей невдалеке лошади.

В первый раз я почувствовал горечь поражения. Оно было не в том, что я потерял обе реликвии, бывшие у меня в руках. Оно было в том, что меня заставили усомниться, что то, что я всегда считал святым, было единственно правильным. В том, что я допустил оправдание тех, кто мог мыслить иначе. Но я не казнил себя за это поражение, ибо имел веское оправдание: поражение я потерпел не от кого-нибудь, а от самого Великого Ктулху.

Воины, с волнением ожидавшие моего возвращения, встретили меня бурной радостью и жадными расспросами. Особое же любопытство проявлял царевич, который жаждал узнать, чем там все закончилось, и главное – было ли все это на самом деле. Я рассказал обо всем, что увидел, кроме того, что обнаружил в недрах монолита: что-то внутри заставило меня умолчать об этом. Да и едва ли кто-то поверил бы мне: очень уж невероятным было то, что мне открылось.

Мы с царевичем решили поведать халифу обо всем и дать ему совет принять меры по розыску подобных опасных мест, ибо действия таких дьявольских сект могут нанести ущерб государству. Хорошо было бы поставить здесь и в других местах, если таковые удастся обнаружить, надежную охрану, дабы пресекать подобные ужасные деяния. Однако я понимал, что халиф едва ли ему последует. Даже если он поверит нам, едва ли он станет расточать войско на поиски каких-то призрачных угроз в малоизвестных пустынных уголках государства и охрану доисторических изваяний непонятно от кого. Исчезновение же нескольких или даже нескольких десятков бедных деревень едва ли сильно обеспокоит его. Понимал я также и то, что охрана даже одного этого монолита едва ли что-то решит. Ведь неизвестно, сколько Призраков и жрецов еще осталось в надежно укрытых от постороннего взора обиталищах. А их могут быть еще несметные полчища. К тому же стоит жрецам вызвать Шог-Готтов, и самая надежная охрана, даже целое войско, превратится в жертву Великому Ктулху. Я с горечью осознавал, что мы даже всеми своими силами не сможем помешать тому, что происходило здесь в течение многих столетий. И нам остается лишь уповать на Аллаха, волей которого кому-то предначертано быть принесенным в жертву, а кому-то – избежать этого.

Но вместе с тем душа моя ликовала, а разум торжествовал. Во-первых, царевич вкупе с другими захваченными был спасен. Во-вторых, волею судьбы спасителем его был я, как в свое время стал спасителем его отца. В-третьих, судьба вновь преподнесла мне уникальный случай заглянуть в то неведомое, к которому я так стремился. Мог ли я, отправляясь в Африку, куда меня послал халиф просто исполнить свой долг, подумать, что там я буквально столкнусь со следами тех, кто приходит и уходит, да еще с какими следами! Да еще получу бесценное указание направления поисков, да еще из самого достоверного источника! Ведь я своими глазами созерцал то, чего, думаю, не доводилось видеть никому из ищущих неведомое. Такого, пожалуй, не видел даже почтенный Дервиш. Я видел воочию и даже испытал на себе, к счастью – не в полной мере, таинственные силы, которыми повелевают те, кто приходит и уходит. Я знаю теперь, как выглядят некоторые из