Некрасавица и чудовище. Битва за любовь - стр. 26
– Здесь мог бы поселиться дракон, – сказала я, – устроить себе удобную постель.
– Очень маленький дракон, – пошутил Моран. – Сюда можешь заходить только ты. Если вор попытается проникнуть, он умрет мучительной смертью.
Но наш путь лежал еще глубже в подземелье. Видно, я слишком крепко прижимала к себе ребенка, потому что Варрен проснулся и захныкал. Его плач разносился по всему подземелью и казался нестерпимо громким.
– Дай его мне, – попросил Моран.
На руках у мужа Варрен успокоился и заулыбался.
Мы миновали еще один лестничный пролет и уперлись в стену. Моран нараспев принялся читать заклинание.
Твердый камень стал прозрачным и потек, словно вода. Вслед за Мораном я прошла через эту преграду. Теперь мы стояли в центре круглой комнаты. Под ногами лежал черный мрамор, на котором была выложена зеленая колдовская звезда. Пентаграмма вспыхнула.
Моран положил Варрена в центр, я дернулась вперед.
– Не бойся, он не замерзнет, и огонь его не обожжет.
Малыш действительно не подавал признаков беспокойства и спокойно наблюдал за происходящим. Его рассеянный взгляд пытался охватить все вокруг.
Моран снова начал читать заклинание. Он говорил довольно долго. А потом магу ответили. Готова поклясться, я узнала этот голос. Не мужской и не женский, оглушающий и тихий одновременно. Но само существо не пожелало появиться.
– Мы слышим тебя, Моран. Зачем ты зовешь нас?
Муж наклонил голову, чуть подавшись вперед, словно пытался выстоять против сильного ветра, который сбивает с ног. Он не ответил вслух, но по тому, как шевелились его губы, я поняла, что он ведет с существом неслышный диалог. Потом Моран вытянул вперед руку, ладонь стала красной от выступившей крови, но муж даже не поморщился.
Кровь начала подниматься вверх, тонкие ручейки свивались в буквы, а те, в свою очередь, в слова. Строчки из жизненных сил Морана. Я видела, как он побледнел, губы потемнели, а на шее запульсировали черные вены.
Я едва сдерживалась, чтобы не броситься к мужу. На месте меня удерживало только понимание того, как опасно вмешиваться в ход заклинания.
Тьма брала с Морана высокую плату. Кровавые строчки вспыхнули в воздухе, огонь устремился к звезде, в центре которой лежал наш сын.
Я вскрикнула. Вокруг малютки взметнулось пламя, которое погасло почти мгновенно.
– Исполнено, – пророкотал голос. – Тьма защитит твоего наследника, Моран. В этих землях не будет ничего и никого, что угрожало бы этому ребенку.
Моран пошатнулся и опустился на колено. Руки его дрожали, но кровь перестала сочиться.
– Моран! – Я подскочила к нему. – Что…
Я выхватила Варрена из круга и прижала к груди. На левой ладошке появилось кроваво-красное пятнышко – пентаграмма.
Не знаю, как мы втроем проделали обратный путь, я думала, что Моран не поднимется по крутой лестнице. Он покачивался, словно пьяный, ритуал ослабил его слишком сильно.
– Моран, что потребовала от нас тьма? – тихо спрашивала я его снова и снова.
Но он не пожелал ответить или просто не мог говорить.
Когда мы добрались до наших покоев и Варрен был устроен в колыбели, Моран почти рухнул в постель и тут же забылся тревожным сном. Он метался, закрываясь от какой-то невидимой угрозы руками, веки его дрожали, иногда с губ слетал сдавленный стон.
Кошмары владели Мораном два полных дня и две ночи. Все это время он пребывал на границе между сном и явью, рискуя соскользнуть во тьму и остаться там. Он успокаивался только тогда, когда я ложилась рядом, прижимаясь всем телом, гладила его и шептала его имя. Я приготовила укрепляющий отвар и поила им мужа, когда он ненадолго приходил в себя. Его губы обметало, как в лихорадке, кожа стала сухой, как страница в старой книге.