Неизвестная. Книга первая - стр. 22
И Данилову его же кошелек протянул.
– Вот вам и здрасте, – Николай портмоне взял. – А все из-за этих, чтобы им пусто было!
– Гы-гы… – хохотнул тот, что у этажерки. И непонятно было, то ли его так находка развеселила, то ли в бутылке глоток самогона разглядел, то ли это у него от страха так.
А Николай спокойно портмоне раскрыл, двадцать пять червонцев отслюнявил и шесть целковых мелочью на банк бросил.
– Вот это я понимаю! – хлопнул себя тонкой ладошкой прирожденного щипача приблатненный. – Ты чего, Аркаша, стоишь, глазенки выпучил? – окликнул он ошалевшего от таких денег банкомета. – Стук у тебя, милай. Не зевай – раздавай.
«А ведь я тебя, щусенок, еще в трамвае срисовал, не догадался… Минус мне…», – подумал Данилов и уже спокойно обратно на стул сел.
– А я-то подумал, что по дороге потерял, – сказал банкомету. – Благодарствуйте, – кивнул нежданному благодетелю. – В наше время честный человек – большая редкость. А вы откуда меня по батюшке? Мы знакомы?
Но тот ничего не ответил, будто и не расслышал. Так и сидел на своем диванчике.
– Да уж… – сказал чуть оттаявший банкомет и принялся судорожно тасовать колоду.
– Эх! Люблю стук, – весело воскликнул приблатненный. – Все, что со стука снимешь, все твое, Аркаша!
– Ты ученого не учи, – отозвался Аркаша и сдал Николаю и приблатненному по карте. Ну и себе, конечно, одну положил, а потом торжественно по столу постучал и объявил, как массовик-затейник в доме отдыха:
– Стук, товарищи!
Николаю пришел валет.
«Два очка – не одно…», грустно подумалось Данилову. «На клочки меня Горыныч порвет за растрату социалистических финансов. Да еще первая рука… А она, как известно, хуже дурака».
– Мне на соточку взвесь, – сказал он банкомету.
– Э-э-э, гражданин инженер, – погрозил ему длиннющим пальцем приблатненный. – На стуке либо все, либо ничего.
– Кто сказал? – ухмыльнулся Данилов.
– Закон заведения, – это хозяйка стекла от разбитой стопки наконец-то подметать начала.
– Ладно, – кивнул Николай. – На все, так на все.
– Вот это я понимаю, – заегозил шустрыми пальчикам щипач, а Аркаша даже крякнул от удовольствия.
– Мамка, водки дай, – сказал вдруг выпивоха, а хозяйка ему в ответ кукиш показала.
– Так, получите, – банкомет швырнул Данилову карту через стол.
Дама. Итого – пять.
– Еще.
И новая карта прошуршала по замызганной скатерке.
Король.
Девять.
– Еще.
И опять дама пришла.
Двенадцать.
– Еще.
– Во зачастил! – воскликнул щипач радостно. – Аркаша, отдай ему всю колоду. Пусть сам с собой в пьянюшку играется.
Но банкомет скривился и еще одну карту Данилову выдал.
Николай приподнял уголок над столом, заглянул: «Как так?!». Третья дама пришла.
Пятнадцать.
Следующей картой был валет.
«На семнадцати дальше не идут», вспомнил он, как учил его играть в карты один приморский шулер.
– Еще.
Банкомет даже рот раскрыл. Помешкал немного, но карту дал.
Посмотрел на нее Данилов и одну за другой все шесть карт на стол выложил. И седьмую, последнюю, перевернул. А с нее улыбнулся банкомету все тот же красавец крестовый король.
– Очко, – сказал Николай и за банком потянулся.
Не стерпел Аркаша. Тысяча рублей – четыре месячных рабочих оклада – из-под носа уплывает. Вот у него душа и затосковала. Ножик словно сам из кармана в руку прыгнул. Хозяйка взвизгнула коротко. А выпивоха пустую бутылку об стол грохнул и розочкой Николаю в шею уперся.