Неизбежность Пасхи. Великопостные письма - стр. 20
– Чего тогда шли в попы, спрашивается?
– Чтобы Богу служить, людям помогать.
– Чем же вас исповедь пугает?
– Потому что исповедь – птица редкая в наших храмах. Все больше пустословие да духовное кокетство. Впрочем, и с той и с другой стороны.
«Жестоко слово сие»! Однако если я и преувеличил, то самую малость.
Почему именно Великий пост?
Было время, когда православный народ ходил на исповедь только постом. Тому (согласен) были разные причины, главная из которых – расцерковление жизни. Всегда был и всегда будет соблазн свести христианство к религии, найти ему подходящее занятие и поставить четкие границы в идеологии, культуре, морали. Это очень удобно, когда у христианства есть своя «экологическая ниша» и не мешающий другим ареал обитания. Христианам хорошо, миру спокойно. Как только христианство обращают в религию, тут и наступает расцерковление. Первый признак этой болезни – забвение Евхаристии. Церковь не просто живет Евхаристией, она живет в Евхаристии, являет себя только в литургии. В годы торжества православной империи вдруг оказалось, что большинство христиан бывают у Чаши раз в год – Великим постом, и не всегда по своей воле.
Великий пост считался временем говения, то есть исповеди и причастия. Отсюда такой отрадный для нас глагол «отговеть» – выполнить положенное, отдать свой религиозный долг.
Положено Великим постом идти к причастию? Пойдем. Отговеем.
Инерция этой практики жива до сих пор: Великим постом всегда больше причастников и исповедников, чем в другие дни года. Это неправильно. Правда в том, что Великий пост – это не время для исповеди и причастия, что вовсе не значит, будто постом не надо причащаться. Христиане живут Евхаристией, и не только постом. Поэтому здоровую общину отличает то, что в пост количество причастников там не намного больше, чем в другие дни.
Однако вот что волнует многих: перед причастием непременно нужно исповедоваться. Причаститься – легче, чем исповедоваться. Проще объяснить, как подойти к Чаше, чем рассказать, что происходит на исповеди. У меня есть знакомые, которые многие годы посещают церковную службу, но никогда не бывали «на духу».
Почему все это так сложно? Потому что, размышляя об исповеди, мы упускаем из виду ряд ключевых моментов, принципиальных позиций, от которых следует отталкиваться, если хотите в этом туманном вопросе разобраться. Отмечу лишь один.
Исповедь – церковное таинство. Это не тривиальное определение, а «мысль, которую стоит подумать». Слово «таинство» означает, что мы не знаем, у нас нет слов, чтобы объяснить «механику» покаяния и отпущения грехов. Если что-то в Церкви названо таинством, это означает, что речь идет о личном и неповторимом событии, которое происходит между Богом и человеком. В этом смысле все таинства – невыразимы, принципиально недосказуемы. У каждого таинства есть внешний знак, сакральное действие, означивающее то, что происходит невидимо и непостижимо. Но мы сказали, что Исповедь – таинство церковное, то есть это исключительное событие, которое происходит между Богом и человеком, касается всей Церкви как общины, сообщества братьев и сестер. Человек раскаивается в своих проступках, просит у Бога прощения, честно рассказывая о тех поступках, где он вел себя не как брат и сестра, не как церковный человек, но нехристь – тот, кто вне Церкви, не ученик Христа.