Неисправимый бабник. Книга 2 - стр. 20
– А я умоляю вас, – прибавила студентка Сидоренко.
– Я тоже не был бы против, – сказал профорг Блажкунов.
– Ну что ж, если коллектив просит, – сказал профессор, – я просто не могу отказаться, у меня коммунистическое воспитание: коль общество требует, надо пойти навстречу. Итак, давайте проведем семинар на тему «Чего я жду от коммунизма и что я могу дать коммунизму». Пожалуйста, кто хочет высказаться первым?
– Разрешите мне! – подняла руку студентка Сидоренко.
Сидоренко была молодой девушкой, поступила в университет после окончания средней школы. Никаких материальных трудностей она не испытывала, вела себя независимо, гордо и почти ко всем относилась с пренебрежительностью.
– Меня колбаса не интересует, тем более ливерная. Потому что когда наш дорогой Никита Сергеевич встречался с Эйзенхауэром в Париже и подарил ему килограмм ливерной колбасы, тот послал в Америку на экспертизу. На следующий день пришел ответ: «В вашем кале нет ничего, кроме хрящей и костной муки. Яйца глистов не обнаружены».
Раздался хохот.
– Тише, товарищи, дайте высказаться. Меня интересует другое. Будут ли при коммунизме мужчины в изобилии? Я хочу прийти, выбрать себе одного красавца, увести его с собой, нацеловаться вволю и отпустить на все четыре стороны. А завтра другого, а после завтра третьего – и так пока не кончится коммунизм. Я только этого жду от коммунизма. Пусть коммунизм предоставит мне женихов в изобилии, а я в свою очередь отдам коммунизму все свои симпатии. Правильно я мыслю, товарищи?
Сидоренко так раскраснелась, что даже вспотела. Села на свое место и закрыла лицо ладонями. Профессор Павлов широко улыбался, и глаза его горели как угли.
– Давайте следующий!
Студент Овчаренко вытянул руку, встал и сказал:
– Ленин был против коллективных методов любви, он всю жизнь любил Надежду Константиновну и Инессу Арманд. Только история КПСС об этом умалчивает и как-то стыдливо называет эту шлюху, ой, простите, оговорился, эту великую женщину партийным товарищем вождя мировой революции. Почему? Да потому, что у него не было и не могло быть коллективных детей. Ленин был за коллектив, но против коллективных детей, а комсомолка Сидоренко хочет, чтобы у ее ребенка было много отцов, а мать одна. Если бы мы поучились у загнивающего Запада и выпускали всякие противозачаточные средства, тогда другое дело. Это по поводу выступления комсомолки Сидоренко. А что я жду от коммунизма? Я жду открытия железного занавеса, мне хочется посмотреть, как живут другие народы, а то мы тут живем внутри железного занавеса, да еще в закрытом городе. Это неправильно. Почему к нам не едут пролетарии и капиталисты из других стран, чтобы посмотреть, как мы живем, чтобы воочию убедиться в преимуществах социализма и коммунизма над загнивающим капитализмом? Лично для себя я желал бы иметь хоть один новенький костюм, шляпу, галстук и туфли на толстой подошве. Больше мне ничего не нужно. Как и комсомолка Сидоренко, я могу отдать коммунизму все самое ценное – свои симпатии и даже любовь.
Комсорг Эдик Литвиненко, не поднимая руки, встал и начал толкать речь:
– Сначала надо освободить народы Европы и Америки от ига капитализма и только потом открывать железный занавес. Поскольку партия во главе с мудрым ленинцем Никитой Сергеевичем Хрущёвым нашла возможность построить коммунизм в одной отдельно взятой стране, железный занавес ликвидировать нельзя. Голодные народы капиталистических стран ринутся на нас и все растащат: нам снова придется вернуться в голодный социализм. Я от коммунизма жду немного. Мне нужна квартира, хорошая зарплата, так чтоб я мог приобрести все сочинения Маркса-Энгельса-Ленина и… Хрущёва. А коммунизму я отдаю всего себя.