Неидеальное свидание - стр. 38

– Как мило. Лотти, ты почти ничего не говоришь.

Потому что говорю я, и она не успевает вставить хоть слово. И я знаю, ей нужно, чтобы я прикрывал ее, но не уверен, что она не сорвется и не разрушит нашу легенду.

– Просто наблюдаю за Хаксли, – сообщает она. – Смотрю, как он ведет себя в моем мире. – Она водит ложкой по тарелке. – Не уверена, вписывается он или нет.

– Пожалуйста, прости мою невоспитанную дочь. Лотти, это ведь твой молодой человек. – Мора определённо хорошая женщина.

– Все в порядке, Мора. Она часто, черт подери, прикалывается надо мной, и прости за грубость.

– О, не стоит извиняться, мы не такие уж правильные. И я думаю, она научилась подобному поведению у меня, я тоже склонна критиковать Джеффа.

– Мне это нравится, особенно когда ночью она обнимает меня и прижимается своими сладкими губами к моим. Все это стоит того, потому что я знаю, что моя девочка любит меня. По-настоящему любит.

И «Оскар» присуждается…

Лотти встает из-за стола с тарелкой в руках.

– С меня хватит. Хаксли, давай я покажу тебе свою комнату.

– Очень самонадеянно, – дразню я, набивая рот мороженым. Когда она продолжает пристально смотреть на меня, я встаю со своего места: – Мора, извините, моя девочка хочет остаться со мной наедине. Мне поставить тарелку в раковину?

Она отмахивается.

– Нет, я все сделаю сама, идите.

– Спасибо. – Беру Лотти за руку и позволяю ей вести меня по коридору до последней комнаты слева. Она открывает дверь, затаскивает меня внутрь, а затем захлопывает за мной дверь.

Я осматриваю небольшую, но очень характерную комнату. На каждой стене висят плакаты рок-групп. От Beatles до ELO и Boston – все представлены здесь, даже на потолке. Кровать не заправлена, одежда валяется на полу, а комод завален косметикой и средствами для лица. Мне кажется, что я перенесся на два десятилетия назад в комнату одной из моих подружек. Бардак, на стенах наклеено все, что ей нравится, и хотя в комнате нет черного света, вокруг дверной коробки натянута светодиодная лента. Эта девушка ненамного моложе меня, но, честное слово, создается совсем другое впечатление.

– И снова, сколько тебе лет? – спрашиваю я, поворачиваясь к ней. И вижу, что Лотти разъярена: руки скрещены на груди, челюсти сжаты, нога постукивает по полу.

Черт, она действительно может убивать взглядом.

– Какого на самом деле черта ты здесь делаешь?

– Скажу через секунду. Сначала мне нужно знать, сколько тебе лет.

Она закатывает глаза:

– Не волнуйся, детка, мне двадцать восемь. Не нужно звонить адвокатам. – Она проходит мимо меня, ее плечо врезается в мое, когда она направляется к своей незаправленной кровати и садится. Простыни покрыты крошечными сердечками, в то время как бархатистый плед полностью черного цвета. Пытаюсь понять эту девушку, но не могу раскусить ее. Она в полном раздрае.

Плакаты с рок-группами. Простыни с сердечками.

Неприветливая. Заботится о своих родителях.

Рычит с другого конца стола. Проглотит все, что перед ней поставят.

– А теперь скажи мне, какого черта ты творишь, – требует Лотти.

– Оказываю тебе услугу. – Засовываю руки в карманы брюк.

– Значит, вранье моей маме – это услуга? Она действительно думает, что мы пара.

– И все благодаря моей безупречной игре. Тебе бы не помешало немного поработать над своими навыками.