Негодный подарок для наследника. Снежные узы - стр. 46

– Ещё полчасика – и можно будет завтракать, – довольно потерла руки.

Мягкое теплое платье из нежной шерсти оказалось мне немного коротко – я была выше его хозяйки в человеческой ипостаси. Зато кожа едва не стонала от нежного прикосновения гладкой теплой ткани. Нежный цвет фуксии мне удивительно шел, хотя раньше такие яркие оттенки я никогда не любила.

– Ты все же не хочешь со мной поделиться, как и зачем меня спасали? – Спросила уже серьезно и змеёныша.

Мне не давало это покоя. Меня ни о чем не расспрашивали, не пытались выяснить заказчика покушения и не возвращали в академию. Относились, как к дорогой гостье.

Я уже привыкла, что за все в этом мире приходилось платить. К тому же было ещё одно маленькое, крошечное "но". Я странно ощущала себя после пробуждения. Я помнила этот момент, помнила, как весь мир заслонили сумерки чужих глаз, которым я была призвана служить, а теперь сердце изнывало от ощущения, что части меня не хватало. И одновременно с этим во мне бурлила странная кипучая энергия, и я видела непонятные вещи…

– Слиш-шком много думаеш-шь, – бесстыдно зевнуло змейство, переползая в большую чашку, разукрашенную оленями.

Эй, я не для тебя ее ставила!

– Лишу и сладкого, и кровушки, – пригрозила.

– Да твоей кровушкой теперь отравиш-шься, – грустно заметили мне в ответ, – опять без вкус-сненького, – серебристая юркая сосиска свернулась клубочком и обиженно шипела.

– И что же с моей кровью не так? – Сердце грохнуло. Вот оно. То, что меня тревожило. С моим пробуждением точно что-то не в порядке!

Руки продолжали, тем временем, делать свое дело – то есть новогодние печеньки.

Взбивали масло и яйца с крупным янтарным желтком, двумя столовыми ложками меда – тягучими, переливающимися летними огоньками и пахнущими пасекой, и сахара.

Смешивали муку, добавляя чайную ложку местного разрыхлителя, щепотку соли и снова специи (простите, господа змеи, но какое же зимнее печенье без них?). В дело пошли имбирь, корица, гвоздика,  и мускатный орех – пришлось молоть их вручную.

– Вс-се с ней так, – меланхолично откликнулся Жо, которого я думала переименовать в Занозу, – прос-сто теперь она для меня не питательная. Ты, кс-стати, с-силы береги, вчера ещё в леш-шку лежала. Пос-сле такого и с-сдоровенный муш-шик в отдыхе бы нуждался, не то что…

– Очень интересно, но хотелось бы знать подробности, – подначила.

Сил действительно было немного, но сегодня на рассвете возникло ощущение, что если я что-нибудь не сделаю – то рехнусь. Просто рехнусь от неизвестности.

Повернула голову к окну – и моргнула. Мне вдруг показалось, что вдоль окна, по карнизу, и дальше – по стене дома, идут тонкие нити. Синие и фиолетовые, пылающе белые, ярко алые – они складывались в вязь незнакомых мне символов.

Более того, я каким-то внутренним чутьем понимала – это знаки защиты, и их наносил очень опытный мастер, который сумел предусмотреть почти все на свете.

– Что это? – Ошеломленно выдохнула.

Застыла. Помотала головой. Снова попыталась вглядеться в вязь символов.

– Жо, ты это видишь? – Совершила я непоправимую ошибку.

Да-да. Имя, брат мой чешуйчатый, имя!

– Не видит никакой Ш-шо ничего. Нет здесь таких! И не будет. И некому будет подсказать, когда ты себя-таки доведешь до нас-стоящих неприятнос-стей, дуреха. Слиш-шком в ваш-шные игры в-фязалась…