Неглинная. Прогулки по старой Москве - стр. 17
* * *
В Первую мировую войну здесь был оборудован военный госпиталь. «Обзор лазарета Императорских театров для больных и раненых воинов» об этом писал: «Оригинальную картину представляла из себя, вчерне, внутренность ремонтируемого здания, походившего на улей, где, как трудолюбивые пчелы, с раннего утра до позднего вечера работали над окраской кроватей, столов, скамеек, дверей и окон не только артисты и артистки Императорских театров, но и ученики Императорского Московского театрального училища. Можно было видеть рядом с оперным певцом, преобразившимся в рабочего, окрашивающего двери, одну из звезд московского балета, стоящую на подоконнике и промывающую стекла окна, а дальше в запачканных краской передниках кордебалетные танцовщицы усердно красили эмалевой белой краской железные кровати, на которых они так еще недавно сами спали, будучи в интернате Училища.
Тут же артисты балета покрывали краской стены палат, а в свободные от занятий часы с разрешения начальства прибегали им помогать маленькие ученики балетной школы, сияя радостью, что и они могут послужить общему делу».
Впрочем, эта эйфория завершилась очень быстро. Раненых поступало все больше и больше, новости с театра военных действий приходили неутешительные, сильно мешал жить сухой закон. Дело шло к семнадцатому году.
* * *
Атмосфера в училище была вполне домашняя – что чувствовалось с первых же минут, еще при поступлении. И до революции, и при советской власти. Актер Евгений Весник вспоминал:
« – Басня у вас есть в репертуаре? – услышал я из зала. Слово «репертуар», сказанное в мой адрес, меня почему-то преобразило. Я почувствовал себя уже наверняка принятым в училище, в котором преподавали все знаменитости, которые, конечно же, почувствовали во мне «что-то». И для меня это «что-то» было достаточно, чтобы бойко объявить, что знаю басню испанского автора «Осел и Флейта», и прочесть ее так же бойко. Но до сих пор не понимаю, почему басом – за Флейту и фальцетом – за Осла!
Время прошло немалое, не знаю, остался ли кто-нибудь в живых из свидетелей, но даю вам слово – я имел шумный успех. На первой же реплике Осла, произнесенной на фистуле, в зале раздались отдельные громкие смешки, на второй – смеялись многие, после финальной третьей фистулы Осла зал разразился дружным смехом… После хохота членов комиссии по поводу моей оригинальной находки говорить за Осла фальцетом, а за Флейту басом я почему-то не очень беспокоился и, мало того, уже видел себя партнером сидевших в комиссии титанов сцены…
– А какой театр вы больше всего любите?
– Я все театры люблю и актеров тоже всех люблю, но ночи, записываясь в очереди за билетами, простаиваю только в Малый.
Так была решена судьба 17-летнего паренька, мечтавшего с детства стать лицедеем. Я стал студентом Театрального училища имени Щепкина при Государственном академическом Малом театре, студентом 1 курса, которым руководили И. Я. Судаков и Б. И. Вершилов».
Впрочем, не всем так везло. Например, Юрий Никулин, легендарный клоун, завалил экзамен. Он читал «Гусара» Пушкина, и сама Вера Пашенная, член приемной комиссии, произнесла сакраментальное: «Спасибо, достаточно».
Правда, оптимист Никулин заподозрил, что произошло это, поскольку его чтение понравилось настолько, что Пашенная решила просто-напросто не тратить время, сразу же поверив в гениальность данного абитуриента. Но подвернувшийся в коридоре студент объяснил ситуацию – Никулин переигрывал безбожно.