Нефть! - стр. 76

С отчаянным воплем Эли простер руки вперед, а мистер Уоткинс, поднявшись со стула, вторил ему таким же воплем: «Слава! Слава!» Тут же, на глазах у отца и Банни, стали происходить ужасные вещи. С Эли началось нечто вроде конвульсий: глаза выкатились из орбит, на губах показалась пена, по рукам, от плеча до кончиков пальцев, пробегали судороги, колени стукались одно о другое, черты лица, как в калейдоскопе, обнаруживали смену всех оттенков идиотизма. Он завывал страшным голосом, трудно было вообразить такой голос в подобном теле, бормотал какие-то бессвязные, нелепые слова. Но для старого мистера Уоткинса в этом, видимо, заключались какие-то чары, заставившие его воздеть руки кверху и дергать ими, словно пытаясь взлететь на небо.

– Изыди! Изыди! – закричал он и начал сгибаться и разгибаться, словно простреленный посредине; старая миссис Уоткинс, бедная слабая маленькая женщина, вся состоящая из жил и костей, обтянутых кожей, тоже принялась качаться взад и вперед, сидя на стуле, а две младшие девочки упали на пол и катались на животе. Руфь сидела с побелевшим лицом, охваченная страхом, переводя взгляд с посетителей на Эли, издававшего нечленораздельное воющее бормотание, вероятно обозначавшее свирепые проклятия по адресу отца Банни.

И это был конец. Отец, пятясь, вышел из комнаты. Банни последовал за ним, и оба в темноте побрели к своему лагерю. Отец всю дорогу шептал:

– Господи Иисусе!

Следующим днем была суббота. Утром – Банни и отец еще завтракали – Уоткинсы запрягли свою единственную старую лошадь в единственную старую повозку и отправились на еженедельный дебош в апостольскую церковь в Парадизе. Отец и мать ехали, четверо детей шли пешком впереди повозки.

Благодаря этому Росс и Банни могли поохотиться вволю, не смущаясь общественным мнением. В полдень они сели в машину и отправились объезжать окрестности, осматривая купленные владения и навещая некоторые семьи бывших владельцев, а теперь арендаторов. У отца была карта участков, и во время пути он мысленно прокладывал в этом районе дороги и производил другие улучшения.

– В один прекрасный день вся эта местность окажется заселенной, – сказал он, – и главное, с чего надо начать, – это взрывать скалы.

Проехал верховой – парень, встреченный ими в первый раз. Теперь им было известно, что это молодой Бенди, сын их недруга. Они обменялись приветствиями: кошка и крот, желающие соблюсти вежливость!

Поднимаясь вверх по склону, где находилось незанятое ранчо во владениях Раскома, они были удивлены, увидав здесь очаровательное маленькое бунгало с хорошим крыльцом, увитым диким виноградом, который весной покрывается массой красных цветов.

– Послушай, папочка, – вот куда нам следует приехать, чтобы обосноваться! – воскликнул Банни.

Отец ответил, что сюда нужно кого-нибудь поселить, кто поддерживал бы порядок: здесь есть даже колодец, и, с некоторыми поправками, место будет совершенно подходящее! Здесь есть и кошка; она кажется довольно сытой: тут множество кротов! Хорошее предзнаменование для победы над Бенди!.. И они оба засмеялись.

Следуя дальше по спуску, ведущему к Роузвиллю, они натолкнулись на старую гостиницу, поужинали в ней и вечером отправились окружной дорогой в Парадиз. При въезде в город, сейчас же, как свернуть с проезжей дороги, они заметили в тени деревьев здание с освещенными окнами, откуда неслось бормотанье многих голосов.