Нефритовый трон - стр. 36
Гнетущее молчание было прервано, и его мало-помалу сменили необходимые реплики. Но с китайцами никто больше не заговаривал, кроме Хэммонда, изредка обращавшегося к Шун Каю – да и тот под огнем осуждающих взглядов скоро сник и умолк. Райли велел подавать пудинг, обрекая обед на малопочтенную преждевременную кончину.
Офицерам прислуживали морские пехотинцы или матросы, стоявшие позади каждого стула. Когда Лоуренс, подтягиваясь на руках, вылез по трапу на палубу, слух уже разошелся по всему кораблю, и авиаторы переговаривались с моряками через границу.
Хэммонд, видя повсюду злобные взоры и стиснутые до боли зубы, состарился на глазах. Лоуренс вместо жалости испытывал одно лишь негодование: ведь Хэммонд намеренно пытался скрыть постыдное кантонское происшествие.
Подошел Райли с чашкой кофе, кипевшего, судя по запаху, на слишком сильном огне.
– Мистер Хэммонд, – сказал он тихо, но властно. Лоуренс ни разу не слышал, чтобы его бывший подчиненный говорил таким тоном: казалось, свойственный Райли легкий юмор бесповоротно покинул его. – Прошу вас передать китайцам, чтобы сидели внизу. Выдумывайте какие хотите предлоги. Я и пенни не дам за жизнь того из них, кто сунется в ближайшее время на палубу. А вы, капитан, – обратился он к Лоуренсу, – прикажите, пожалуйста, своим людям ложиться спать. Мне не нравится их настроение.
– Хорошо. – Лоуренс прекрасно понимал капитана: взбудораженные люди склонны к насилию, а там и до бунта недалеко. Первоначальная причина возмущения забывается быстро. – Отправьте ребят вниз, Джон, – сказал он Грэнби, отведя его в сторону, – и пусть офицеры позаботятся, чтобы все было тихо. Беспорядки нам не нужны.
– Есть, сэр, хотя, видит Бог… – Грэнби, тоже сильно рассерженный, покачал головой и ушел.
Авиаторы подчинились беспрекословно, и их пример оказал благотворное влияние на матросов, когда тем отдали такой же приказ. Кроме того, люди знали, что офицеры в этом случае им не враги: гнев кипел в каждой груди, все испытывали сходные чувства. Первый лейтенант лорд Парбек почти не встречал возражений, обходя палубу и распоряжаясь с аристократическим выговором:
– Ступайте, Дженкинс; и вы тоже, Харви.
Отчаянный ждал на драконьей палубе, сверкая глазами. Он слышал достаточно и просто сгорал от любопытства. Когда Лоуренс рассказал ему все в подробностях, он фыркнул и заявил:
– Сидели бы лучше дома, раз своих кораблей нет. – Поступок китайцев, впрочем, не вызвал в нем особого возмущения: драконы весьма легко относятся к чужой собственности, ревностно оберегая при этом золото и драгоценности, принадлежащие им самим. Отчаянный как раз полировал свою сапфировую подвеску, подарок Лоуренса, – он снимал ее с шеи только в подобных случаях.
– Это оскорбительно для Короны, – сказал Лоуренс, яростно растирая больную ногу; если бы не она, он сейчас расхаживал бы по палубе взад-вперед. Хэммонд курил сигару у поручней квартердека, и красный огонек время от времени освещал его бледное, блестящее от пота лицо. Лоуренс свирепо взирал на него через разделяющее их пустое пространство. – Я прямо-таки удивляюсь ему – и Барэму тоже. Замять такой возмутительный случай, избежав всякой огласки… это превыше моего понимания.
– Я думал, мы должны избегать войны с Китаем любой ценой, – совершенно резонно заметил Отчаянный. Ему долго это втолковывали, и сам Лоуренс тоже внес свою лепту.