Нефертити и фараон. Красавица и чудовище - стр. 17

– Твой век будет недолог, и править ты тоже будешь совсем немного.

Царевича назвали Семнехкаре. Немного странное имя, но такова воля пер-аа, кто посмеет спорить?

Фараон поднял голову на старшую жену:

– Обещай, что ты будешь относиться к этому мальчику, как к своему сыну.

Глядя в лицо Аменхотепу, слишком явно стоящему на краю вечности, Тийе взволнованно произнесла:

– Обещаю.

И фараон знал, что она не лжет. Тийе слишком сильна, чтобы с ней могла тягаться Ситамон, глупышка этого не понимала, надеясь встать выше матери, но сам Аменхотеп прекрасно знал характер своей супруги, потому и решил отдать трон именно ее сыну, а маленького Семнехкаре поручить заботам Главной царицы. Ситамон обойдется.

Он заметил, как перекосилось от злости лицо Ситамон, поманил ее к себе, потянул на колени, знаком отправив Тийе с малышом на руках прочь. Когда за старшей женой закрылась дверь, фараон вдруг заглянул молодой в глаза:

– Скажи, тебе важна власть или моя любовь?

И молодая царица не сумела спрятать истинные мысли, слишком была взволнована произошедшим:

– Ты мог бы назвать наследником нашего сына, а не этого длиннолицего урода!

Аменхотеп незаметно вздохнул: далеко тебе, Ситамон, до матери, та даже в таком возрасте сумела бы сдержаться и все обратить в свою пользу. Теперь он был абсолютно уверен в правильности своего поступка, Тийе не позволила бы дочери отобрать у себя власть, и фараон был с этим согласен. Главная царица правит, а Ситамон сумела бы только царствовать. Кемет не нужны царицы, их и так с избытком, вон скоро привезут еще одну из Митанни, стране нужны правители. Он сомневался, что таким станет Аменхотеп, сын Тийе, но он прекрасно понимал, что у власти останется его разумная мать.

Но вслух фараон сказал другое:

– Как ты нелестно о наследнике! А ведь после моей смерти тебе предстоит стать его женой!

И снова Ситамон показала, что не умеет мыслить чуть дальше завтрашнего дня. Она фыркнула:

– Только не это! Терпеть не могу противного братца!

– Дурочка, – вздохнул фараон, – это единственный для тебя способ стать Главной царицей. – Иди, – он оттолкнул Сиатмон с колен, – иди. А Семнехкаре отдай матери, она лучше справится.

Глядя вслед молодой царице, Аменхотеп вспомнил другую девочку, ту, которую воспитывал Эйе. Он редко видел ее, но прекрасно понимал, что характер именно этой малышки пришелся бы ему по нраву.

Бакетамон смеялась:

– Можешь радоваться, пер-аа решил вернуть в Фивы твоего любимого Аменхотепа!

– Правда?!

– Да, говорят, он стал совсем взрослым, вот небось зазнайка!

– Ты думаешь, он больше не будет ходить в школу?

– Неф, он уже взрослый царевич, какая школа?

Плечи девочки приподнялись, а потом опустились, протяжный вздох вырвался из ее груди:

– Жаль… А я хотела рассказать ему о том, что нам рассказывал учитель. А еще показать, чему научилась за это время… и рассказать, как мы ездили в храмы и Город Мертвых…

Бакетамон подумала, что брат может и не вспомнить саму Неф, а уж ее рассказы о проведенных годах вообще вряд ли заинтересуют молодого царевича.

– Неф, думаю, он зазнался. Теперь он принц-наследник, важный небось. Ему и жениться скоро пора…

– Жениться? – Ресницы Неф растерянно заморгали. Мысль о том, что Аменхотеп вообще может когда-нибудь жениться, не приходила ей в голову, она воспринимала царевича только как товарища по давнишним урокам и играм.