Недра - стр. 3
– Сирены? В подземке? – совершенно серьёзно переспросил Сергей.
– Да. Так и стали величать этих невидимых певцов – сиренами. Говорили ещё, что кто услышит их зов, пойдёт на него – непременно исчезнет. Многие это связывали с запечатанными катакомбами, ведь все странности творились и творятся по сей день только на перегоне, где находится тупик… Это здешний перегон, Сергей. Мы сейчас прямо по нему ходим.
– И где-то тут этот заложенный тоннель всё ещё есть?
– Может, и есть. Я, знаешь ли, намеренно его никогда не искал. И не стану.
Степан Фёдорович насупился, опустил голову, и на его лицо набежала тень.
– Эту историю вы рассказали иначе, чем первую, – заметил парень, присматриваясь к наставнику. – Так, будто сами были всему свидетелем.
– Я слышал однажды пение сирен. Вернее, нечто очень похожее на него.
Брови Сергея удивлённо приподнялись.
– Обходил свой участок и внезапно различил, как плывёт вдалеке протяжное пение. Долго стоял, прислушивался. Столько раз мне старики пересказывали свои байки, а тут, вот те раз, всё, как в их сказках: чудесные голоса зовут меня из тёмных тоннелей.
– И что вы сделали?..
– Пошёл дальше работать. Что ещё я должен был сделать, по-твоему?
– Вы так и не поверили до конца, да?
– Мальчик мой, все эти страшилки сочиняют только для того, чтобы молодёжь пугать. И мы с тобой можем долго рассуждать о том, что нам чудится, а что нет, в темноте и одиночестве посреди гулких тоннелей метро… Хотя в одном я тебе, пожалуй, признаюсь. То пение, что мне послышалось, воистину было нечеловечески прекрасным.
***
Спустя несколько недель стажировка Серёжи подошла к концу. Он по-доброму распрощался со Степаном Фёдоровичем, поблагодарив его за наставления и обучение, и наконец отправился в тоннель один, на самостоятельный обход выделенного участка пути.
Первые смены он в одиночестве блуждал по своим владениям, прислушиваясь к далёким голосам других работников и затухающему гулу мотовозов, между делом обстукивая молотком стыки рельс. По будням в тоннеле было ещё оживлённо – встречались коллеги, монтёры, электромеханики и связисты, с которыми можно было перекинуться словцом. Но в воскресенье Серёжа был предоставлен самому себе, разделяя ночь с приглушёнными завываниями вентиляционной шахты и шумом собственных шагов.
Именно в такую безлюдную ночную смену он и услышал впервые тихое, едва различимое пение, плывущее под сводами подземного коридора. Замерев, парень не поверил собственным ушам, но, чем дольше он вслушивался, тем отчётливее становился крепнущий голос певца. Не женский и не мужской. Андрогинно-бесполый, рождающий такие невозможные звуки, что просто не подвластны человеческим голосовым связкам.
Словно агнец на зов пастушьего колокольчика, Серёжа побрёл вперёд, туда, откуда доносилась неземная печальная мелодия, влекущая к себе, разжигающая в душе пламя надежды на скорую встречу с удивительным певцом. Ему так хотелось коснуться этого чуда.
Свернув из основного тоннеля на служебно-соединительную ветку, парень ускорил шаг, и пение стало громче и ближе. В нетерпении он бросился вперёд, опасаясь, что морок песни может вдруг развеяться. Мимо мелькали тёмно-серые стены, змеящиеся линии проводов, светильники и пикетные таблички, сливаясь в единую смазанную линию, пока Сергей не нырнул в портал затемнённой камеры, что оканчивалась массивным гермозатвором.