Недотрога для миллиардера - стр. 5

Вот я в младшем классе жую на перемене принесённую из дома булку. Трое мальчишек смеются в сторонке, а потом один из них — кареглазый с тёмно-каштановыми вихрами — подбегает ко мне и отбирает остатки сдобы, бросает на землю. Его приятели смеются.

— Хватит булки лопать! И так уже хрюшка! — хохочет он и убегает.

Вот я постарше, дежурю в опустевшем классе, старательно отмываю доску от меловых разводов. В проходе маячат одноклассники. Вымахавший за лето кареглазый брюнет кривится и под издевательский смех приятелей тянет:

— Ни фига-а-а себе, Стешина, ты за лето зaдницу отъела.

Но последние два года школы, когда мне удалось худо-бедно избавиться от лишнего веса, жизни мне совсем не облегчили. Радов на меня, кажется, ещё сильнее взъелся.

А вот одно из самых позорных воспоминаний. Прокравшаяся даже в наш медвежий уголок традиция отмечать 14 февраля… Все носятся по школе как сумасшедшие, краснея, шлют и получают валентинки.

И мне, как, впрочем, и в прошлом году, и в позапрошлом, никто ничего не присылал. А под конец занятий дежурные «почтальоны», разносившие послания, опустили на мою парту сложенное вдвое красное сердечко. Анонимное приглашение погулять «сегодня вечером в парке».

В парке Радов со своей тогдашней зазнобой и дружками долго хохотали, наблюдая, как я, расфуфыренная и одолжившая у мамы сапожки на каблуках, до густой темноты просидела на парковой скамейке, выжидая таинственного анонима…

И все эти вспоминания… это… это ещё только цветочки.

— Ксюш, — вырвал меня из удушливых воспоминаний голос Наташи, — ты объясни, а как так получается, что ты его узнала, а он тебя…

Да, это, как раз самое забавное. Самое логичное. И самое отвратительное во всей истории. Повзрослевший хулиган даже не помнил свою школьную жертву. Вот именно столько я для него значила.

— Ты мои школьные фото когда-нибудь видела? — печально усмехнулась я.

Наташа помотала головой, и я кивнула.

— Вот я когда их порой перебираю, тоже себя не узнаю. Сильно изменилась с тех пор. Под мальчика не стригусь, зубы выровняла, очки не ношу. И сильно похудела.

Да. Я с тех пор очень сильно изменилась.

Он… не особо. В том смысле, что всегда был смазливым. Но вот заматерел, чтоб его, идеально.

— Слушай, ну просто «Санта-Барбара» какая-то, — усмехнулась Наташа. — Так ты ему напоминать не собираешься?

— Боже упаси! — замотала я головой. — Пусть заканчивает свои переговоры и уметается отсюда на все четыре стороны. Только встречи одноклассников мне для полного счастья и не хватало.

— Ну да, — задумчиво согласилась коллега. — Может, он и впрямь тут проездом…

И я была бесконечно благодарна ей за то, что она не стала цепляться за меня, как бультерьер, в попытках вытрясти всё, что только можно, о красавчике из Москвы.

— …или не может, — совершенно неожиданно продолжила она свою фразу.

Я, в мыслях уже заваривавшая себе здоровенную кружку свежего кофе с корицей, уставилась на неё.

— В смысле?

Кораблёва подняла свой телефон и проговорила едва ли не извиняющимся тоном:

— Тут… это… Карташов мне в чат написал.

— Прямо сейчас?

— Ага. Видать, общение у них затягивается. Короче, просит забронировать гостю лучший номер в лучшей гостинице. Сегодня этот Радов от нас точно не уедет.

4. Глава 4

Дел у него было по горло. И не то чтобы он не вывозил. Как раз наоборот, за последние года полтора удалось наконец-то наладить всё так, что бизнес работал как часы. Не без помощи Фомина, конечно, но без него Макс в целом-то подняться не надеялся. Фомин был ему как отец и, что главнее, учитель.