Недотрога для миллиардера - стр. 38
— Ксения, ты можешь мне, конечно, не верить, — он стал между нею и выходом из-под перекрытия, чтобы защитить от холодного ветра. — Но я не хочу с тобой ссориться. И всё не соображу, как сделать так, чтобы мы зажили дружно.
Она не поднимала на него взгляд, но всё же ответила:
— Никак. Дружно мы не заживём, пока не укатишь обратно в свою Москву.
Её ответ ему совсем не понравился. Не понравился даже сильнее, чем он предполагал.
— Ты вот настолько меня ненавидишь.
— Да, — почти грустно отозвалась она. — Вот настолько.
Но — странное дело — каким-то шестым чувством Макс ощущал, что это пусть и правдивый, но всё же неполный ответ. Она чего-то недоговаривала.
— Почему?
— Что «почему»?
— Почему ты настолько меня ненавидишь?
И секунды хватило, чтобы её взгляд вновь загорелся.
— И ты ещё спрашиваешь?
— Нет, — Макс упрямо мотнул головой. — Я сейчас не о моём скотском к тебе отношении в школе. Здесь ведь наверняка что-то ещё.
Он бил вслепую, если признаться совсем уж начистоту. Но по наитию, доверившись чему-то, что подталкивало давить на неё в поисках того самого полного ответа. По-настоящему верного ответа. Потому что нервничала и мялась она наверняка не просто так и не от той самой ненависти, о которой так часто твердила.
И его шаг в неизвестность, кажется, окупался. Ксения смотрела на него так, будто он уже разгадал эту тайну. Бледное лицо будто бы даже слегка порозовело — то ли от свежего весеннего ветра, то ли…
Он опасался упустить этот момент и приблизился к ней. Она не сдвинулась с места, охваченная странным оцепенением, будто внутри неё шла невидимая борьба.
Точно такой же до жути смущённой Ксения Стешина выглядела в тот летний вечер, много лет назад.
Неужели… и она вспоминала их выпускной?
Пусть не часто. Но хоть иногда.
— Слушай…
Но она уже собралась, отступила глубже в тень.
— Ничего, — отозвалась она совершенно бесцветно. — Ничего и никаких «ещё» тут нет. И… я ошиблась. Ненависть — слишком громкое слово. Я тебя вовсе не ненавижу. Я… ты мне безразличен.
И это сработало сильнее, чем он предполагал.
Может, с неделю назад он только хмыкнул бы на её слова. Ответил бы в тон, вернув ей «шпильку», развернулся и просто уехал.
Сейчас… чёрт знает, что успело с тех пор измениться.
Но, кажется, за последние несколько дней он слишком много времени провёл наедине со своими воспоминаниями. А Стешина была их неотъемлемой частью. И воспоминания эти едва ли не требовали от него отыскать путь к примирению. Попрощаться с прошлым как следует, чтобы не чувствовать себя распоследней сволочью из-за школьного прошлого. Ведь все наши травмы и беды, как ни крути, тянутся прямо оттуда, из детства.
И осознавать, что он мог причинить столько вреда беззащитной девчонке…
Осознавать, что сейчас она умудряется причинять беспокойство ему…
Странное беспокойство.
Или, может, наоборот — вовсе не странное.
— Врёшь, — парировал он, не позволяя ей увеличить расстояние между ними. — Врёшь. По глазам твоим вижу.
Она сильнее занервничала — передёрнула плечами, сунула телефон в карман своей куртки, не сводя с него глаз.
— Я не вру. Я… — она смотрела на него с растерянностью человека, который не в состоянии придумать ответ. Ответ, который лишь маска. Который не соответствовал правде.
Или, может, он видел лишь то, что хотел видеть. Может, он всё это выдумал. Выдумал себе в оправдание. Выдумал, вообразил, потому что представить, будто она что-то испытывала к этому Карташову… да ему вообще не хотелось этого представлять.