Недотрога для миллиардера - стр. 16

И он за это на неё даже не обижался, что о многом, наверное, говорило.

Если уж на то пошло, им давно бы уже стоило разбежаться, но Фомин почему-то уверовал, что они отличная пара, и всячески поощрял их союз.

Макс подозревал, что отец планировал завещать всё дочери, когда таки уйдёт на покой, но в делах полагался исключительно на своего воспитанника. Своё многомиллиардное состояние пожилой магнат не оставит никому из них по отдельности, а вот паре…

Когда Артур спросил, как ему работается с Фоминым, Макс сказал, что отлично.

В целом душой-то не кривил, просто копать глубже не стал бы. Не стал бы признаваться, что ему хотелось свободы. Что эта потребность отплатить опекуну за всё, начинала его тяготить. По разным причинам. Потому что уже много лет считал себя обязанным. Потому что всё чаще давал о себе знать страх не дотянуть до завышенных ожиданий, разочаровать. А ещё Вика. Да. Ещё Вика. С ней тоже всё было очень непросто.

Пора было завершать очередную главу в своей книге жизни. Переворачивать страницу с такой же готовностью, с какой он перевернул её, согласившись уехать вместе с Фоминым в Москву.

Этим он в ближайшее время и собирался заняться. Ради этого и получал второе образование, невзирая на косые взгляды своего второго отца.

И оставалось только надеяться, что всё это сделать получится.

Он попрощался с Викой, пожелал ей спокойной ночи, с чистым сердцем отключился. И очень вовремя.

Телефон снова звякнул.

Илья. Прислал всё, что он просил.

Негусто.

Всего пара ссылок.

Какая она нелюдимая.

Первая ссылка вела на страницу «Вконтакте».

Ну, расскажи мне, чем ты живёшь, Ксения Стешина.

Рыжая недотрога.

10. Глава 10

Я торчала в кабинете Карташова и мастерски делала вид, что не паникую. За окном пели птицы — весна с каждым днём все увереннее вступала в свои права. На голых ветвях зеленели первые несмелые листочки, солнце грело уже по-настоящему.

Но ничему этому по-настоящему радоваться я пока не могла. И сама силе своего раздражения удивлялась. Да как же так-то? Как же я не сумела своих обид перерасти?

Взрослый, по-настоящему взрослый человек умеет прощать. А я, получается, до сих пор до такой взрослости не доросла.

За последние сутки я начинала этот внутренний монолог уже в тысячный раз и в тысячный раз на попытку уговорить себя оставить прошлое позади память мстительно подсовывала мне самые ненавистные, самые постыдные воспоминания.

И я не могла. Просто не могла заставить себя всё отпустить.

У меня сердце болело за ту несчастную, забитую школьницу, какой я росла.

Ведь если я сама отпущу её обидчику все грехи, что кто же тогда вообще за неё заступится?

— …чтобы они потом меня набрали, но только после обеда. Ксения, ты… может, записала бы это? Или запомнишь?

Последние слова начальства вовремя напомнили мне, где я вообще нахожусь. И это заставило меня возненавидеть Радова с новой силой. Он и сейчас умудрялся мне вредить. Размышляю чёрт знает о чём прямо посреди импровизированной планёрки. Дожила.

— Простите, Сергей Николаевич. Секунду, — я распахнула блокнот и, наливаясь краской, подняла на него глаза. — Это же насчёт вывоза ТБО? Насчёт жалоб?

— Насчёт спорткомплекса, — поправил меня Карташов и ободряюще улыбнулся. — Новое оборудование должны подвезти. И я хотел переговорить со Смирновым из отдела культуры и спорта.