Недостойные знатные дамы - стр. 25
Та августовская ночь была особенно теплой и темной. Луна пряталась за тучами. Во дворце все спали – король был утомлен продолжительной охотой, а королева осталась ночевать в Трианоне.
Неподалеку от огромной лестницы находилась Роща Венеры, где совсем недавно были высажены редкие породы деревьев. Это был один из любимейших уголков Марии-Антуанетты. Поэтому его чаще называли Рощей Королевы. Туда и направилась чета де Ла Мотт вместе со своей спутницей. По дороге графиня продолжала наставлять закутанную в накидку женщину:
– Вы все поняли? Вы отдадите розу, письмо и скажете то, что я вам говорила, только очень тихо. Главное – не произносите ничего лишнего! Об этом просила сама королева. Представьте себе, если она узнает…
– Я все сделаю, как вы сказали, сударыня, – прошептала молодая женщина, ощущавшая себя не слишком уютно: она впервые попала во дворец и ничего не понимала в том розыгрыше, в который ее вовлекли.
Николь Легэ была выбрана для этой роли только потому, что имела отдаленное сходство с Марией-Антуанеттой, однако происхождения была отнюдь не королевского. Граф де Ла Мотт просто нашел подходящую проститутку и предложил ей за огромное вознаграждение в садах Пале-Рояля сыграть коротенькую роль в комедии, якобы устраиваемой, чтобы подшутить над знатным сеньором.
Разумеется, Николь согласилась. Она приехала в Версаль, где некая дама одела и причесала ее так, как обычно любила одеваться и причесываться королева. Затем ее заставили вызубрить роль, накинули черный плащ и повели во дворец.
В Роще было сумрачно и безлюдно. Граф исчез, а Жанна, сняв со своей ученицы накидку, отошла на несколько шагов и придирчиво оглядела ее со всех сторон. Убедившись, что все в порядке, она еще раз приободрила ее и тоже скрылась. Тот, кого они ожидали, был совсем близко – уже скрипел гравий под подошвами его башмаков…
Сердце кардинала билось так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. Глаза его привыкли к темноте, поэтому, приблизившись к Роще, он без труда различил знакомый силуэт. На королеве было муслиновое платье в горошек, которое она так любила… Обезумев от нахлынувших на него чувств, де Роган бросился на колени, схватил подол королевского платья и принялся целовать его, бормоча слова признательности и преданности.
Он ожидал, что ему прикажут встать, однако женщина в муслиновом платье лишь протянула ему розу (забыв про письмо) и срывающимся голосом прошептала:
– Можете надеяться… прошлое будет забыто.
Кардинал собирался ответить, даже, быть может, признаться в своей безрассудной страсти, как вдруг услышал шум шагов. К ним приближался сопровождавший его служитель.
– Мадам, сюда идет графиня д'Артуа! – свистящим шепотом проговорил он. В тот же момент из-за кустов появилась Жанна, державшая в руках накидку.
– Быстрей! Быстрей! Уходите! – воскликнула она.
И пока лжеслуга провожал кардинала к экипажу, лжекоролева и ее ангелы-хранители возвращались в Париж… в придворном экипаже.[3]
Разумеется, с этой ночи несчастный кардинал оказался полностью во власти Жанны. Он уже видел себя фаворитом, а быть может, даже первым министром и поэтому слепо исполнял все требования, которые от имени королевы предъявляла ему Жанна. Ей же ничего не стоило заявить, например, что Мария-Антуанетта, постоянно испытывавшая нехватку наличных средств, просит одолжить ей сто двадцать тысяч ливров, чтобы помочь одному благородному, но обедневшему семейству. Кардинал нашел требуемую сумму, хотя его собственное финансовое положение было отнюдь не блестящим… и Жанна приобрела великолепный дом в Бар-сюр-Об.