Недостойная - стр. 48
К моему удивлению, Арманиус засмеялся.
– Эн, неужели ты думаешь, что за сотни лет существования Геенны еще ни один маг не попробовал туда войти? Конечно, были такие люди. Трое, если быть точным.
– Да-а-а? – Я аж подпрыгнула в кресле. – И что с ними случилось?
– Я не могу рассказать. – Ректор развел руками. – На всех охранителях стоит печать молчания по приказу императора. И возможность заходить в Геенну тоже запечатана.
Надо будет спросить у Рона, существует ли артефакт, который может взломать эту дурацкую печать молчания. Вот же демоны! Теперь всю ночь буду об этом думать…
До десерта я не дожила. Точнее, не доела. Привыкнув к полуголодному госпитальному режиму, я с трудом съела салат и горячее. Да и время было уже позднее, поэтому я, извинившись, допила чай, который оказался ничуть не хуже чая его высочества, и отправилась в свою гостевую комнату, по пути размышляя о том, как это удивительно, что я, Эн Рин, целый час ужинала с архимагистром Бертраном Арманиусом, и мы нормально разговаривали друг с другом. Даже хорошо разговаривали.
А ближе к концу вечера ректор спросил:
– Как ты додумалась до этого способа сдавать экзамены? С помощью амулетов?
Я ответила не сразу. Некоторое время сидела и думала, что же сказать, чтобы он понял… По-настоящему понял. Так, как всегда понимали Валлиус и Рон.
– Я придумала это еще до начала учебы в университете. Мне ведь говорили, что у меня нет шансов учиться там, архимагистр. И я искала этот шанс повсюду. Я осознавала, что мне нужно будет временно увеличивать силу и необходимо научиться управлять амулетами, которые это делают. Я тренировалась. Сначала – на совсем слабых амулетах, потом – на более сильных. Это было непросто, поначалу я постоянно теряла сознание или кровь начинала из носа хлестать, а уж эти проблемы с дыханием… Я несколько лет тренировалась, архимагистр.
Арманиус слушал очень внимательно, даже забыл про десерт.
– Постепенно начало получаться. И время, что я могла носить на себе амулет силы, все увеличивалось. Но, естественно, не до бесконечности. Сейчас я могу носить свою иглу не дольше часа, потом отключаюсь. Когда училась, не выдерживала дольше двадцати минут. Но этого хватало, чтобы сдать даже самый сложный экзамен.
Я замолчала и уже собиралась встать и пойти к себе, когда ректор спросил:
– Но зачем?
Почему-то стало смешно, и я улыбнулась.
– Архимагистр, а зачем вы пошли в охранители?
– Я не мог иначе. Но это… другое.
– Почему же? Я тоже не могла иначе. Магическая медицина в частности и магия в целом – моя жизнь.
Мне показалось, он все-таки понял. Понял, что можно выбрать войну ради мира в собственной душе.
И даже пошутил:
– Валлиус был прав, когда говорил мне, как нам повезло, что у тебя всего лишь две магоктавы. А то бы ты нашла способ уничтожить Геенну, и я остался бы без работы.
Защитница, как же это оказалось приятно услышать…
– Да, Валлиус говорил мне примерно то же самое… Только при этом называл упрямой ослицей.
– Это в его стиле. Меня он когда-то называл… хм… бебе. Бесшабашный баран.
Как же я смеялась!
Но теперь, возвращаясь в гостевую комнату, я вспоминала, что так и не сказала ректору всю правду о том, как называл меня Брайон. Постеснялась.
«Упрямая ослица с добрым огненным сердцем».
Так он сказал, когда я, рыдая от счастья, ворвалась к нему в кабинет, чтобы поведать, как в первый раз вспыхнул разрушенный контур Арчибальда. Это ведь значило, что у меня получается, действительно получается, и он не зря в меня верил.