Недостойная - стр. 27
Однако замолкать не спешил…
– Ты можешь называть меня Бертран. Какой из меня сейчас архимагистр?
В голосе была горечь, и я поспешила утешить его, как привыкла делать с другими пациентами:
– Не говорите ерунду. Вы потеряли дар, но ваше мастерство осталось при вас. Дар я вам восстановлю, обещаю. Думаю, за месяц вы станете самим собой.
Арманиус застыл, так до конца и не перевернувшись. Мышцы на спине вздулись от напряжения.
– Месяц?
– Да. Максимум полтора. Вы будете ложиться или нет?
Ректор кинул на меня короткий взгляд, полный язвительной насмешки, но все-таки опустил свое архимагистерское тело туда, куда было велено.
Так, первый укол – в левую лопатку…
– Что ты думаешь об этом законе?
Да что же это!
– Архимагистр! Вы хотите выздороветь или нет? Замолчите немедленно! Разговаривая, вы двигаетесь, понимаете? Если я не попаду в нужную точку, эффекта не будет и мы с вами откатимся назад в прогрессе. Неужели это так сложно понять?!
Он не ответил. И не просто замолчал – замер всем телом, словно впечатлившись моей проникновенной речью.
Левая лопатка, правая лопатка, левый бок, правый бок, левое бедро, правое бедро, левая пятка, правая пятка…
Когда я начала делать укол в пятку, Арманиус дернулся, сказал «ой», как маленький, а потом вновь замолчал. Мне стало смешно.
– Терпите. Скоро закончим с уколами.
Сделав последний, я осторожно положила ладони на спину ректора и, закрыв глаза, магическим зрением тщательно изучила рисунок энергетического контура. Узловые точки стали больше, некоторые запульсировали… Прекрасно. Точнее – лучше, чем я думала.
– Очень хорошо, архимагистр. Сейчас я немного разгоню вам кровь, потом кое-что выпьем и закончим на сегодня.
– Разгонишь кровь? – Голос был хриплым. Значит, раствор вошел в контакт со связками, и это замечательно.
– Да, надо сделать массаж. Лежите спокойно.
– А разговаривать могу?
– Зачем?
Кажется, он улыбнулся.
– Мне хочется поговорить с тобой.
У меня дрогнули ладони. Издевается он, что ли?
– А пока получается говорить только с самим собой. Ты не отвечаешь на вопросы.
Я вздохнула и, начав растирать левую ногу, сказала:
– Вы в курсе, что разговор предполагает взаимный интерес собеседников?
– Намекаешь, что тебе неинтересно со мной?
Если он думал меня смутить, то не получилось.
– Я не намекаю, а прямо говорю. Я пришла вас лечить, а не отвечать на вопросы. В конце концов, мы не на экзамене.
Зря я это сказала. Вдруг вспомнит? Хотя… не важно.
– Ладно, – неожиданно согласился Арманиус. – Тогда я буду говорить, а ты слушай. У Арчибальда не получится продавить этот несчастный закон.
Я на секунду замерла, и он явно это почувствовал. Хмыкнул и продолжил:
– Сейчас мы, по сути, имеем временное рабство. Неаристократы учатся и работают так же, как и аристократы, но при этом они обязаны платить налоги в государственную казну за привилегии в отсутствие титула. Зачем лишаться постоянного притока денег? В этом нет никакого смысла.
Я не выдержала и пробурчала:
– Это несправедливо.
Ректор кивнул.
– Конечно, несправедливо, но я не говорю сейчас о справедливости. Все все понимают. И никто, поверь мне, никто из архимагистров на Совете не проголосует за закон Арчибальда.
Я молчала, вспоминая записку.
«Я верю в свою мечту, Энни».
Что ж… одной веры бывает мало. Я знаю это очень хорошо.