Нечаянный Роман - стр. 16
– Нам пора бежать, – сказала Женя, – время сна, а он еще не ел.
– Режим надо соблюдать, – согласилась модная дама.
– До свидания, Ромочка, – сказала лиловая и тихо, чтобы услышала только Женя, добавила: – У вас замечательный сын, все остальное – мишура.
Глава 11
Июнь 1993
– Да сделай уже с ним что-нибудь! – Ася в сердцах швырнула на диван охапку мягких игрушек.
Малиновая подушка-думка в форме распластанного бегемота выпучила бессмысленные пластмассовые глаза.
Наталья подошла к кричащему Сереже и остановилась в нерешительности. Малыш сидел на высоком стуле и извивался всем телом. Он плакал и бил себя ладошками по ушам.
– Что с ним? – закричала Ася. – Почему он так делает?
По ее ненакрашенному лицу потекли слезы. Огромные бледные губы скривились от плача, показалось, что рыдает резиновая лягушка. И голос у нее был такой же, резкий и квакающий.
– Сама родила, сама и разбирайся, – пробурчала Наталья.
– Я не могу-у-у, – Ася зарыдала еще больше, – он тебя лучше слушается.
Наталья закрыла ладони ушами, подошла к дивану и взяла с него малинового бегемота.
– А кто у нас тут плачет? – загулила она, раздражаясь квохчущими интонациями собственного голоса. – Серёня? Маленький Лалик? А кому дать бегемота? Смотри, какие круглые у бегемота глазки. И темные, и круглые. И рот как у Лалика, большо-о-ой!
Малыш перестал стучать себя по ушам и снизил плач на пару децибел.
Наталья помахала короткой малиновой бегемотовой лапкой.
– Здравствуй, Сережа, – сказала она басом. Малыш перестал плакать и удивленно посмотрел на игрушку.
Ася с облегчением рухнула на диван:
– Все жилы вымотал.
Наталья почувствовала, как в горле заклокотала, запросилась наружу одна из любимых отцовских фраз: «Жизнь прожить – не поле перейти».
– Ловко ты с ним, – сказала Ася, – у меня так не получается.
– Ты не стараешься.
– Стараться – это по твоей части, – усмехнулась Ася.
Сережа положил бегемота на столик и принялся облизывать ему глаз. Второй глаз бегемота стал казаться еще более круглым и выпученным.
– Газик, – сказал Сережа и ткнул в него пальцем.
– Глазик, – машинально поправила Наталья, – у бегемота два глазика. Сколько у бегемота глаз?
– Кока? – заинтересовался Сережа.
– Два, – сказала Наталья, – два глаза. Где у Сережи глазки?
– От они, – с готовностью доложил малыш и положил на веко пальчик. Удивленно заморгал густыми ресницами карий, цвета крепкого чая глаз.
Ася поморщилась:
– Почти два, а говорить до сих пор не может. Тятька говорил, я в два болтала как заведенная.
– С ним надо заниматься, – сказала Наталья, – разговаривать.
– Ты чё, не слушаешь меня совсем? Я понять не могу, что он там лепечет. – Ася тяжело вздохнула и наморщила лоб: – И вот еще чего. Не называй Серёньку Лаликом. Дурацкое имя, тем более для мужика. Знаю я, откуда ноги растут. Кубинцы Эдика так называли, особенно эта – Сильвия. Лали – то, Лали – сё, а сама сиськами об него трется. Сука.
– Фука, – повторил Сережа, мусоля во рту бегемотово ухо.
– Иди в баню, – отозвалась Ася, – вот ведь засранец! Я ему Барто купила, целый вечер ему читала, а он и ухом не повел. Сидит в углу и машинкой «бзинь-бзинь», а стоит выматериться, он тут как тут.
– Фука, – лукаво улыбнулся Сережа, на щеке появилась ямочка.
– Ты только погляди, вылитый папаша, – заулыбалась Ася, – обаяния полные штаны.