Небо выше облаков - стр. 10

POV Андрей

Дым в узкую створку окна уходит медленно, клубится у капроновой сетки, не спеша просачивается сквозь пóры, не желая уползать из тепла в сырые сумерки утра. Дым такой же сизый и плотный, как утренний туман. Я расстегиваю халат, затягиваюсь сигаретой, и прогоняю его из комнаты тяжелым дыханием. Освобождаю легкие, чтобы взамен глотнуть хоть немного прохладной свежести, пропитанной тишиной весеннего утра и ароматом цветущих яблонь, проникающих в душную ординаторскую.

Без четверти шесть. Утро. Позади еще одни сутки дежурства в хирургическом отделении скорой помощи, две плановые операции и одна внеплановая, продлившаяся больше четырех часов. Рутинная работа, вымотавшая меня к черту, забравшая силы и сон, но парнишка будет жить, а это главное. И мать его будет жить, чьи слезы заставили совершить невозможное и примерить на себя роль Бога. Хладнокровного существа, кромсающего плоть, сшивающего мышцы и соединяющего сосуды ради одной цели – во что бы то ни стало удержать в сломанном теле душу. Невидимую материю, для которой природа создала совершенный, и вместе с тем такой хрупкий футляр.

Как жаль, что в пятнадцать лет этим футляром почти не дорожишь, считая себя бессмертным и неприкосновенным.

Как жаль, что в двадцать семь не остается места мечтам и иллюзиям.

Я поднимаю бутылку и делаю длинный глоток, впитывая сухим горлом янтарную жидкость. Почти сразу же ощущая, как она, жгучая и терпкая, обжигая грудь, растекается внутри приятным теплом. Мой личный порог свободы, за который я позволяю себе уйти. День едва начался, а я уже пью пятизвездочный коньяк. Паскудно.

Сзади раздаются шаги и на талию ложатся руки – такие же уставшие, как мои. Жаждущие своего порога свободы. Они уверенно скользят под расстегнутый белый халат, забираются под рубашку и жадно оглаживают пояс брюк, точно зная, что мне нужно. Шеи касаются теплые губы.

– Андрей Павлович, у нас есть пятнадцать минут, чтобы забыть еще один день. Так что, если ты хочешь повторить прошлое утро, нам следует поторопиться. Я закрыла дверь, но ты же помнишь, в каком месте мы работаем – тишина не продлится вечно. Скоро заявится Павлюкин и все испортит своей унылой физиономией.

Рита – моя операционная сестра. Чудо, а не девушка.

– Андрюш, ну правда, операционная убрана, шовно-перевязочный материал на месте, аппаратура исправна и готова к новому дню. Да пусть Павлюкин только вякнет! Он тебе завидует, если хочешь знать.

– Чему? Тому, что у меня есть ты? Так это было твоим решением – работать со мной.

– И этому тоже, – я чувствую подбородок на своем плече и слышу смешок. – Но больше твоему вопиющему везению и волшебным рукам. Тому, что он такой же, как все, а ты – нет. У вас, у Шибуевых, какой-то особый ген в крови, который делает вас уникальными. Вот есть музыканты с уникальным слухом, а есть врачи. Ты Моцарт врачебного дела, и мне нравится работать под твоим руководством. Я знаю, что тебя ждет большое будущее. Павлюкин старше, но опытнее только по части интриг, не слушай его.

– Рита, тебе точно пора домой. Шесть утра – не самое лучшее время для философских мыслей.

– Может быть.

– Лучше скажи, ты подготовила для шефа истории болезней, как я просил? На моем столе результат томографии Суконкина – больного из четвертой палаты, сегодня к вечеру мне нужны новые результаты анализов – биохимия крови и печеночный комплекс. Передай сестричкам, пусть все сделают и скинут распечатку мне на почту. Хочу знать, к чему готовиться.