Небесный фермер. Среди планет. Космическое семейство Стоун (сборник) - стр. 40

Капитан поднял взгляд от бортжурнала и продолжил:

– Заверенная копия данной записи вместе со свидетельскими показаниями будет направлена в Межпланетный Красный Крест с соответствующими рекомендациями. Другая копия будет выдана тебе. У меня нет иной возможности тебя вознаградить, кроме как выразить тебе свою благодарность от всего сердца. Я знаю, что говорю не только от имени офицеров, но и от имени всех пассажиров, а в особенности родителей твоих товарищей по кубрику.

Помедлив, он поманил меня пальцем, давая знак подойти ближе, и понизил голос:

– Ты в самом деле отлично справился. Решимости тебе не занимать. Ты вправе собой гордиться.

Я ответил, что, наверное, мне просто повезло.

– Возможно, – кивнул он. – Но подобное везение обычно случается с теми, кто к этому готов.

Немного помолчав, он добавил:

– Лермер, ты никогда не думал поступить в космическое училище?

Я сказал, что, может, и думал, но вряд ли всерьез.

– Что ж, Лермер, – сказал капитан, – если когда-нибудь решишь, дай знать. Можешь связаться со мной через Ассоциацию пилотов в Луна-сити.

На этом аудиенция закончилась, и мы ушли. Я шагал рядом с Джорджем, а чуть поодаль – Молли и Пегги.

– Это мой брат, – услышал я слова Пегги.

– Тихо, Пегги, – сказала Молли. – И не показывай пальцем.

– Почему? – возразила Пегги. – Он же мой брат.

– Да, брат, – ответила Молли, – но разве это повод его смущать?

Но я нисколько не смутился.

Позже меня нашел мистер Ортега и протянул мне маленький искореженный кусочек черного металла размером с пуговицу.

– Все, что от него осталось, – сказал он. – Но, думаю, тебе бы хотелось его иметь, если можно так выразиться, в качестве платы за испорченную скаутскую форму.

Поблагодарив его, я ответил, что не особо переживаю из-за потери формы, – в конце концов, она в числе прочего спасла мою собственную шкуру.

– Мистер Ортега, – спросил я, взглянув на метеорит, – можно как-то узнать, откуда он взялся?

– Вряд ли, – ответил он, – хотя можно попросить ученых разрезать его на кусочки и высказать свое мнение. Если, конечно, ты не против, что от него ничего не останется.

Я сказал, что предпочту оставить метеорит себе, что и сделал, – он до сих пор лежит у меня в кармане.

– Это либо фрагмент кометы, – продолжал мистер Ортега, – или кусочек Разрушенной планеты. Мы не знаем, что именно, поскольку там, где мы находимся, не должно быть ни того ни другого.

– Но было, – сказал я.

– Значит, было.

– Гм… мистер Ортега, почему бы не покрыть корабль достаточно толстой броней, чтобы помешать подобным штучкам?

Я вспомнил, как выглядела оболочка корабля в месте пробоины: она казалась чудовищно тонкой.

– Ну… во-первых, этот метеорит был настоящим гигантом среди себе подобных. Во-вторых, Билл, ты что-нибудь знаешь про космические лучи?

– Боюсь, не так уж много.

– Тебе наверняка известно, что человеческое тело проницаемо для первичного космического излучения, которое для него безвредно. Именно с ним мы сталкиваемся здесь, в космосе. Но металл для него не полностью проницаем, и когда оно проходит сквозь металл, возникают всевозможные эффекты в виде вторичного, третичного и четвертичного космического излучения. Они накапливаются и приносят немалый вред, вызывая мутации и неприятные последствия не только для тебя самого, но и для твоих потомков. И из этого следует, что человек безопаснее всего чувствует себя в космосе, когда окружающей его оболочки корабля хватает лишь для того, чтобы удерживать внутри воздух и не пропускать внутрь ультрафиолет.