Небесные книги в Апокалипсисе Иоанна Богослова - стр. 42
Написание имени в книге жизни определяет, наследует ли человек вечное спасение или осуждение (Откр 20:12,15). В Апокалипсисе указывается, что книга жизни пребывает во владении Христа – «закланного Агнца», победившего смерть (Откр 3: 5; 13: 8; 21: 27). Можно понять, что, благодаря искупительной жертве Христовой и божественному произволению о спасении человечества, имена записываются в книгу жизни прежде основания мира (ср.: Откр 13: 8; 17: 8). Всеведению Божию открыты имена нераскаянных грешников, которые и не вписываются в книгу жизни «от начала мира» (Откр 13: 8; 17: 8). Те же, чьи имена записаны, наследуют жизнь вечную, то есть гражданство в Небесном Иерусалиме (Откр 21: 27). Потенциально это призвание может быть отвергнуто человеком и утрачено (ср.: Откр 3: 5). Тем не менее в Апокалипсисе подчеркивается, что имена верных христиан никогда не будут изглажены.
Изображая все испытания, через которые предстоит пройти верующим, апостол одновременно уверяет, что их имена уже «написаны на небесах»[216]. Для верных христиан духовной опорой является сознание того, что они причастны небесному уже на земле. Исследователи считают, что в Апокалипсисе образ книги жизни – равно как и образы «запечатления» верующих (Откр 7: 3—4) и «измерения храма» (Откр 11: 1—2) – служит для выражения идеи о духовной неприкосновенности и защите, даруемой верующим от Бога[217].
Итак, пребывание имен в книге жизни основано на искупительной смерти Христа и также зависит от верности и преданности Христу каждого верующего. В образе книги жизни прежде всего акцентируется милость Божия к людям, Божие владычество и Его всеведение.
3. Книга людских деяний в Апокалипсисе
3.1. Упоминания о книге людских деяний и ее связь с предшествующей традицией
В Откровении Иоанна Богослова присутствует еще один образ небесной книги, непосредственно связанный с книгой жизни. В 20-й главе, при описании эсхатологического суда, помимо книги жизни упомянуты некоторые «книги» во множественном числе (βιβλία): «И увидел я мертвых, малых и великих, стоящих пред Богом, и книги раскрыты были… и судимы были мертвые по написанному в книгах, сообразно с делами своими» (Откр 20: 12). Ясно, что эти «книги» четко отграничиваются от книги жизни – в 20: 12 она названа «иной книгой»: «…и иная книга раскрыта, которая есть книга жизни». Упомянутые «книги», несомненно, представляют собой небесную книгу людских деяний, так как в них записаны «дела» каждого человека, которые раскрываются на суде Божием и становятся основанием для Божиих определений. Хотя книга людских деяний встречается в Откровении Иоанна Богослова только в одном эпизоде (Откр 20: 12), ее роль в сцене суда очень значительна.
В отличие от книги жизни, образ которой был дополнен важнейшими новозаветными чертами, образ книги людских деяний в Апокалипсисе не выходит за рамки предшествующей традиции. И в Книге пророка Даниила (Дан 7: 10—11), и в межзаветной апокалиптической литературе (Юбил 4: 17—26; 1 Енох 98—104; Завещание Авраама) небесные книги людских деяний «раскрываются» на эсхатологическом суде, который вершится на основании записанного в них. Каждый получает воздаяние по своим делам, и этим подчеркивается справедливость суда Божия. Краткость упоминания о книге людских деяний в Апокалипсисе, возможно, связана как раз с полным соответствием этого употребления традиционному использованию образа книги людских деяний. Непосредственным адресатам Апокалипсиса мог быть хорошо знаком этот образ, и достаточно было нескольких слов, чтобы в их сознании возникла соответствующая картина.