Небесное испытание - стр. 30
– Да, госпожа. – Один из посланных с нею монахов чуть наклонил голову. И где они ей таких в сопровождение нашли, этих чурбаноголовых молчаливых пней? Она даже до сих пор не различает их ни по лицам, ни по именам. Кажется, какого-то из них зовут Ани, а какого-то Даас.
– Что – да? – огрызнулась Элира. – Ты что, можешь подтвердить?
– Нет, госпожа, – с той же интонацией произнес монах и отошел подальше.
Элира и сама знала, что ведет себя ужасно. Но ей действительно было очень страшно, и этот страх не имел ничего общего с реальными опасностями. Она боялась открытого пространства степи, этого огромного пустого пространства, простиравшегося во все стороны. Здесь она чувствовала себя какой-то очень беззащитной – так человек, войдя в помещение, всегда ищет, к чему прислонить спину. А здесь – эта странная унылая плоскость, эти ветры, дующие одновременно со всех сторон, холодные и пронизывающие до костей, от которых совершенно некуда скрыться, этот коварный, тонкий слой снега, под которым – выстывшая обледенелая земля…
Через полторы луны после того, как они выехали из Йоднапанасат той зимней ночью, Элира достигла своей первой цели – окраинного степного монастыря. Настоятельница, крепко сбитая женщина средних лет, чьи черты выдавали ее явную принадлежность к степным племенам, безо всяких вопросов приняла их, накормила, снабдила картой, припасами и свежими лошадьми. Должно быть, Ицхаль Тумгор уже передала ей свои указания.
Как ей ни хотелось задержаться и провести хотя бы пару лун, проникаясь странным, диковатым и печальным очарованием этого далекого храма, выстроенного из красивого бежевого сланца, с его девятнадцатью монахинями и могучими молчаливыми степняками, охраняющими их, Ицхаль Тумгор торопила ее, и Элира не посмела ослушаться. Судя по тому, как долго искала Верховная Жрица это что-то или кого-то, оно представляет исключительную важность. Поэтому, подробно расспросив настоятельницу насчет путей в земли племени косхов и получив от нее твердый четырехугольник из дубленой кожи с вытисненными на нем красными знаками – нечто вроде пропуска для монахов на землях нейтральных и дружественных племен, Элира снова пустилась в путь. Несмотря на то, что она, как истинная ургашка, презрительно относилась к жителям равнин, считая их изнеженными, свое мнение ей пришлось быстро пересмотреть. Зимняя степь ничем не отличалась от высокогорных плоскогорий Ургаха – тот же пронизывающий ветер, и холод, и отсутствие всякого укрытия.
Монастырь стоял на землях койцагов. Ей предстояло пересечь их и земли уваров, следуя на северо-восток, выйти туда, где встречаются границы пяти племен, – эту долину настоятельница ей описала особо, и войти на земли косхов чуть западнее их границы с кхонгами.
Все эти новые названия на чужих языках, звуки чужой речи, чужое небо над головой – все тревожило ее. Может быть, потому и сновидения выходили рваными и мутными, как старая тряпка?
Ее спутники, напротив, казались безмятежными и выносливыми, как местные мохноногие лошадки. Их бритые затылки и уши всегда блестели, натертые ячьим жиром, их коричневые одежды, как оказалось, могут превращаться и в плащ, и в палатку, их обмотанные кожаными ремнями ноги неутомимо месили снег. Ночью они разжигали костерок: так, как его разжигают в степи, пряча огонь под специально сложенным укрытием, – и не так видно, и от ветра защищает. Элира куталась в меха, хмурилась, уходила. Оба послушника, не обращая на ее раздражение никакого внимания, принимались играть между собой в странную игру: кто кого успеет схватить на выставленные растопыренные пальцы. Игра казалась Элире очень глупой, но скорость, с какой они это делали, впечатляла.