Небеса моего брата - стр. 28
Наконец бабушка подняла лицо. Я действительно мог ее не узнать, если бы встретил вне дома. Одновременно опухшая и осунувшаяся, сильно заплаканная, взволнованная и растерянная. Она смотрела на меня и молчала. По одному ее виду вполне можно было получить подтверждение о произошедшей в нашей семье беде. Если вошла в квартиру первой она, а дедушка явно копается на лестнице, значит с ними все в порядке. Под вопросом у меня остаются вторая бабушка, а также родители. С кем-то из них что-то случилось. Кроме деда ответить мне сейчас точно никто не мог. Я так и замер в коридоре с телефоном в руке.
Тот появился на пороге через полминуты. Все это время бабушка просто сидела в прихожей и смотрела на меня заплаканными глазами, молчала и будто готовилась произнести хоть какие-то слова, но не смогла. Дед закрыл за собой дверь, немного отдышался в проходе и продвинулся вперед так, что мне стало видно его лицо и его целиком. Он тоже как будто ссутулился. Лицо посерело, брови устало опустились. Круги под глазами превратились в отчетливо различимые мешки. Всегда опрятный и подтянутый вид главного инженера водоканала превратился в симбиоз неряшливо надетых вещей. Брюки на коленках оттопырились, носы ботинок были грязными, ворот рубашки расстегнут больше обычного. Расческа давно не касалась его волос.
– Тима! – наконец тихо протянул дед и бабушка заплакала.
Что? Тима? У меня волосы на голове встали дыбом. Тима? Я мог, что угодно подумать, про кого угодно, но только не про моего брата. Несчастье в нашей семье случилось именно с ним? Хулиганы, завистники, недовольный клиент? Кто мог что-то плохое сделать Тимофею, которому всего двенадцать лет от роду. Он, как говорится, мухи не обидел. Лекарства из домашней аптечки на подоконнике, вода в бутылке на столе, беспорядок в комнате и в прихожей. Ему стало плохо?
Я продолжал с волнением смотреть на дедушку. В воздухе повисла непродолжительная пауза. Все молчали. Я ждал начала повествования и сам не в силах был начинать спрашивать самому. Тот уперся плечом в стену, искривил лицо, посмотрел сначала на бабушку, потом на меня.
– Тима ударился обо что-то, когда прыгнул с бывшей трансформаторной будки в сугроб. Все прыгали и ничего. Он присоединился к ребятам, которые там были. Сначала прыгнул удачно, а потом нет. Почувствовал себя плохо и сразу направился домой. Один пролет не дошел до двери и потерял сознание. Лежал на лестничной клетке, пока его сосед не обнаружил. Он и позвонил нам в дверь, – как всегда коротко, емко и только по делу рассказал о произошедшем мне дедушка.
Как только он замолчал, бабушка зарыдала в голос. Она закрыла лицо руками и уткнулась в собственную шапку. Плечи и спина ее сильно дергались в такт плачу. Она по-настоящему громко плакала и выла, и я такого от нее за всю жизнь еще не видел.
– Что ты как по покойнику! – громко произнес дедушка, адресуя ей свои слова.
Эта фраза неожиданно дала мне понять, что брат жив. В какой-то момент я просто не понял, что этот факт имеет значение, и я никак его не уточнил. Возможно по растерянности, неопытности, малому своему возрасту. А первоначальный вид бабушки вполне мог дать мне информацию о самом худшем, что могло произойти в нашей семье.
Я перевел взгляд на деда. Хотел задать ему какой-нибудь уточняющий вопрос, но у меня ничего не получалось. Нужно было говорить, вытягивать из него подробности, но я не мог этого сделать. Язык не поворачивался, воздух не поступал к горлу. Меня что-то сдавливало изнутри. Наконец, бросив на меня взгляд, дед сам, видимо, все понял, увидел в моих глазах недосказанность, отсутствие ответов на многие вопросы. Через какое-то время он все же обрисовал несколькими предложениями общую картину произошедшего.