(не) Влюбиться по уши - стр. 35
Да уж.
— Улыбайся, курносик! — скомандовал Тронов. — Не каждый же день ты получаешь такие букеты от своего ужасно романтичного парня! Хотя отцу можно сказать, что каждый, — хмыкнул он в конце.
Сделка есть сделка.
Я принялась позировать, и нужно заметить, что уже через полминуты устала от тяжести букета и его приторно-сладкого аромата. Другое дело — притворяться, что мы пара, перед институтом. Тронов пахнет гораздо приятней: ливнем в жаркий день и прохладным бризом с моря. Я там не была — на море. Но почему-то уверена, что оно пахнет, как Тронов... И оно абсолютно точно такое же переменчивое, как он сам.
Мы все смеялись, когда Саша возвращал букет его хозяйке, шутливо сокрушаясь, что ещё сам не дорос до таких широких жестов, но обязательно возьмёт пример с такого щедрого кавалера.
А затем мы наконец поели.
Саша продолжал пребывать в хорошем расположении духа и постоянно меня смешил. Причем направленно старался это делать тогда, когда у меня был полный рот риса! Приходилось время от времени ловить его руками. Я мстила. Отдергивала его руку, в пальцах которой были зажаты палочки, мешая доносить еду до рта.
Да, за столом у нас было очень весело. Пугающе весело, я бы сказала, если как следует задуматься.
Но я не задумывалась. Просто жила здесь и сейчас.
12. Глава 12. Александр
К Тоннелю мы с курносиком добрались, когда уже основательно стемнело. Но так даже лучше. Если и показывать кому-то жизнь мотогонщиков, то ночную. Рёв моторов в свете множественных фар — зрелище впечатляющее.
Вот и малявка восхищённо ахнула, ещё издали увидев раскинувшийся лагерь любителей погонять на двух колёсах. Были здесь и разнообразные машины — зрители и просто тусовщики. Ну и, конечно, любители делать ставки.
Чем примечателен был Тоннель, так это тем, что, будучи частью объездной дороги, в ночное время по большей части пустовал. Ещё — на площадке слева от него, почти у самой горы, через которую тот проходил, стояла огромная железная и давно заброшенная вышка. Местная Недоэйфелевка, как мы её ласково называли между собой. Помню, как несколько лет назад мы с парочкой парней на скорость забирались до самой её верхушки. Угадайте, кто выиграл? Ваш скромный слуга, верно.
— От скромности ты точно не умрёшь, — прыснула Надя, когда я рассказал ей об этом случае.
— Это что ещё за болезнь такая? — деланно удивился я, вызывая обречённое покачивание головы и улыбку на лице курносика.
На импровизированной стоянке меня уже поджил Филипп[i].
Этот парень прикатил к нам в город год назад, и насколько я мог судить по его рассказу, сняться с места его заставили неразделённые чувства — некая рыжая тихоня, которая предпочла ему его друга. Я не верил. Дело в том, что Фил своего рода мой родственник — его мачеха младшая сестра моей матери; и сколько я его знаю, а это ни много ни мало десять лет, он, начиная лет так с двенадцати, был тем ещё ловеласом. Филипп умело привлекал внимание девчонок и так же умело им пользовался. И чтобы такой парень, как он, по-настоящему влюбился? Влюбился так, что не вынес вида чужого счастья и укатил в незнакомый город? Бред. Догадываюсь, что тут замешано совсем другое. Впрочем, чужая душа — потёмки. В любом случае я ни разу не видел, чтобы он особенно страдал, развлекаясь на таких вот сборах, которые ему открыл я сам. Он не имел тесных дел с моей семьёй, потому я и не видел ничего страшного в том, чтобы показать ему, как говорит курносик — свою тёмную сторону.