Не верь, не бойся, не проси. Книга четвёртая - стр. 14

Договорить я ему не дала. Кулак сам врезался в его лицо, а потом я как-то оказалась на нём верхом. Уверена, ещё пару минут назад он об этом мечтал, но теперь наверняка жалел. Я била не так, как бьют в пьяное драке, а так, как учил меня Яр. Но я ничуть не жалела об этом потом, когда уже в Москве он стал ныть про своё лицо и прислал ко мне юриста – такого же педика, как он.

– Какой нахер друган? – проревела я ему в лицо, в последний раз ударяя макушкой о пол.

– Бля… Пусти, дура…

Голос у Костика был слабенький и почти женский в эту секунду.

– Я задала вопрос.

– Такой!

Добиться от него я так ничего и не смогла. Ударила ещё несколько раз, пока не подоспели вышибалы и не оттащили меня прочь.

В тот вечер билет я всё-таки достала – взяла не в Москву, а транзитом в Иркутск. Потом оттуда на поезде до самой зоны. Сидела в плацкартном вагоне и обнимала руками свои голые плечи – я даже шмоток тёплых с собой не взяла.

Дальше встал вопрос, как мне попасть к Яру вообще – кроме длительных свиданий, на которые мне так не везло, ему полагалось ещё два краткосрочных, но их нужно было отдельно оформлять.

Я провела в кабинете начальника два часа и потратила две штуки, чтобы решить этот вопрос, но это последняя трата, о которой я могла бы пожалеть.

Встретиться наедине нам, впрочем, не дали всё равно.

Я уехала из колонии поздно вечером. Сидела в вагоне и смотрела за окно, силясь разглядеть что-то в наступившей темноте, а видела только его глаза – усталые и пустые. Но даже сейчас, когда он уже снова был далеко, мне казалось, что я сама чувствую его боль.

– Ярик… – прошептала я. Кажется, слёзы навернулись у меня на глаза, но я тут же сглотнула подступивший к горлу ком. Такого я увидеть никак не ожидала.

Ярослав Толкунов понял, что дело нечисто, когда охранники растолкали его в пять утра и вместе с другими обитателями СИЗО дубинками принялись загонять на этап.

Что дело проплачено – было ясно, конечно, с самого начала, ещё тогда, когда девочки отказались говорить за него. Поначалу Яр думал, что дело в простом запугивании, но уже через какое-то время стало ясно, что работа ведётся серьёзно – кое-кто из участников процесса довольно откровенно намекал, что ему платят больше.

Больше… Яр мог бы повысить ставки, если бы знал уже названную цену, но как всегда в таких случаях торг приходилось вести вслепую.

В первый раз с тех пор, как он решил распрощаться с криминальным миром, он жалел об оборванных связях и о том, что многие, слишком многие дела переложил на ненадёжных людей.

Первым из них – из тех, кто ещё был жив – оказался Роман. Он как хорошая собака учуял, когда надо делать ноги – или это чуют всё-таки крысы? Яр точно не знал. Знал только, что к тому времени, когда нанятые на стороне пацаны пришли к нему домой, квартира уже была пуста. Работай Яр со своими людьми, он заставил бы их землю носом рыть, но найти падлу, которая замутила эту подставу; но свои люди могли и не захотеть наказывать собственного начальника, того, кто был знаком им куда лучше, чем Яр.

Дело пришлось спустить на тормозах – просто поставить галочку в голове, завязать узелок. Яр таких узелков не любил, предпочитая решать вопросы здесь и сейчас, но всё же приходилось иногда.

Следующим сделала ноги Катя – Мира, конечно, не в счёт, от неё он вообще давно уже ничего не ждал. Катя честно предупредила, что будет работать, пока видит шанс. Яр понимал. Девчушка в криминальные разборки не впутывалась никогда. Её позвали на чистенькую законную работу – секретарём. Им она и хотела быть. И теперь, вспоминая по сто раз события тех месяцев, когда всё шло ко дну, Яр начинал понимать, что напрасно вышел из себя и отдал Кате тот самый первый незаконный приказ. Просто больше приказать было некому, а он забыл, что Катя не… не Яна…