Не унывай! - стр. 3
– Ты опять за свое! Ты почему со двора ушла? Что ты тут делаешь?
– С ребенком гуляю, меня женщина попросила.
– Что?!! Да ты сама ребенок (я была рослая – может быть, женщине показалось, что мне не шесть лет, а больше)!
Мать меня ругает, но делать нечего – гуляем с ребенком вместе. Наконец она не выдерживает и катит коляску в наш двор. Собираются вокруг женщины, начинают обсуждать: кто оставил коляску, как была одета, сколько лет. Никто ничего не видел: «Ну, ясно – подкинули! Студентка какая-нибудь! Надо в милицию!»
Ребенок начал плакать. Мама моя совсем растерялась, смотрит на меня сердито:
– Все ты!
Тут во двор вбежала растрепанная плачущая женщина:
– Где мой ребенок? Ну, слава богу!
Женщины, помню, ее ругали. Она оправдывалась:
– Я экзамен бегала сдавать. Спасибо тебе, девочка!
В общем, все радовались, конечно, что мать нашлась. Дома меня даже в угол не поставили.
В Москве мы жили на Трифоновской улице около Ржевского вокзала (теперь это Рижский вокзал). Я очень хорошо помню, как начали строиться дома на проспекте Мира, тогда это была 1-я Мещанская улица. Возводились такие большие, фундаментальные сталинские дома, и проспект Мира преображался. А мы все очень любили, когда шла стройка, потому что там выкладывали пол такими маленькими квадратными плиточками, и мы эти плиточки, конечно, воровали. У нас были целые наборы – маленьких, больших, это было настоящее богатство. Мы менялись ими и прыгали в классики, поддавая ногой эти плиточки.
А в новом доме, который стоял на углу Трифоновской улицы и 1-й Мещанской, открылись разные магазины, гастроном замечательный и магазин «Соки» – там, я помню, были стеклянные воронки с соком. Томатный был самый дешевый, стакан стоил десять копеек, а еще апельсиновый, яблочный. Я очень любила томатный. Мне давали денежку, и я сама могла купить себе стакан сока – я очень этим гордилась.
А еще рядом с этим магазином открылся книжный. И вот моя мама, которая очень следила за моим воспитанием, покупала мне все новые детские книжки, которые выходили. В то время было целое событие, когда выходила новая книжка. Помню, как мы купили «Гуси-лебеди», большую синюю книжку русских сказок.
А еще мы там купили книжку, уже не помню, как она называется, – продолжение «Золотого ключика». Тогда была война в Испании, и в Советский Союз приехали дети – одни, без родителей, испанские дети. И мы все волновались, и мама мне рассказывала, и по радио мы слышали, что для испанских детей открылись специальные детские дома. И вот в этой книжке Мальвина приезжала с испанскими детьми на пароходе в Ленинград. А потом туда прилетали Пьеро и Буратино, а Карабас тоже ехал на пароходе и вылавливал своих кукол, и в первую очередь Мальвину… Это была моя самая любимая книжка. И мы знали, что фашисты победили в Испании и что Советский Союз спас испанских детей. Таким образом дети тоже узнавали о героических событиях.
Теперешние люди совершенно не представляют, как мы жили. Большая часть интеллигенции с 1937 года побывала в лагерях, многие были расстреляны. Потом некоторые говорили, что они не знали, что творилось в стране. Я не понимаю, как это, – я знала об этом с детства. Шестилетней девочкой я однажды вошла в свой подъезд и увидела, что на втором этаже опечатаны две квартиры.