Не уклоняюсь! - стр. 2
В институте, при входе висят теперь три портрета в чёрных рамах. Двое студентов с Гурьянова (с одним, Шуркой с параллельного потока, знакомы были, встречались в одной компании) и девушка с Каширки. Кто говорил, что война – это далеко? Это где-то на юге (иные и не припоминают географически, где)? А, вот, уж и здесь она. Протянула костлявую свою руку, встала во всем ужасе своём пред взором – укройся-ка!
Но самое страшное всё-таки было не это. Самым страшным было другое: он – там! Он – на войне! Он – в кипящем том котле, где смерть – среда обитания. От одной мысли этой кровь бросалась в голову, а сердце билось где-то в горле. Почему – он?! Вон, Генка Камаев никогда не окажется на войне. Даже, начнись теперь 3-я Мировая, Отечественная, нашёлся бы, как сберечь свою драгоценную жизнь, как оказаться подальше от линии фронта (а теперь такой и нет ведь!). Хотя… Может, именно поэтому никогда не сможет любить Наташа Генку, по которому сохла половина девчонок с её курса. А Игоря полюбила однажды и на всю жизнь…
Когда в августе начались бои в Дагестане, Наташа поняла: Игорь вскоре будет там. Не потому даже, что он офицер спецназа, а, значит, вероятность командировки в горячую точку весьма велика, а в силу характера. Будь он даже и мирной профессии, не остался бы стоять в стороне. Есть такие люди, которые в самые тяжёлые моменты оказываются в авангарде тех, кто становится на пути надвигающейся грозы, даже если силы бесконечно неравны. Просто потому что не могут иначе. Потому, что «кто-то должен идти», как говорил незабвенный Дон Кихот. Только в отличие от него им приходится противостоять отнюдь не ветряным мельницам, а жестокому и сильному врагу. И вовсе не самозваная интеллигенция, а такие, вот, странные люди, живущие по законам чести в то время, когда даже само это слово произносится с издёвкой и презрительной миной – соль земли русской. Это они с криком «будем жить!» идут на смерть – во имя жизни. В прежние времена сказали бы о них – «белая кость». Да и теперь сказать можно. Белая кость. Если не правом рождения, то правом куда более святым – правом Духа, правом Жертвы, правом Чести.
Всё это Наташа угадала в Игоре внутренним чутьем, не формулируя, а только чувствуя. Угадала и поняла, что он тот, о ком мечтала она, тот, с кем «в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит», до конца, единым биением двух сердец. Ведь бывает же так!
Они встретились случайно прошлым летом. Игорь за компанию с приятелем и сослуживцем приехал тогда в столицу на две недели погостить у одинокой тётки последнего и заодно посмотреть Первопрестольную. Сам он родился и жил в Пермском крае, где в своё время обосновались ещё его дед и бабка, депортированные с родной земли донские казаки. Дед, испытавший в полной мере всю «прелесть» тюрем, пересылок и лагерей, умер рано, и бабка одна тянула двоих детей. Дочь, Надя, вышла замуж поздно. Её мужем стал пожилой инженер Николай Петрович Стрешнев. И лишь пять лет спустя в семье родился единственный, долгожданный, вымоленный сын – Игорь.
Говорят, что гены заявляют о себе через поколение. Видимо, так и произошло в случае с Игорем. Воспитываясь в скромной, интеллигентной семье (папа – инженер, мама – педагог), он должен был выбрать мирную профессию. Отец мечтал, чтобы сын стал врачом, мать – музыкантом. Но неожиданно для всех Игорь выбрал военное поприще. И это в то время, когда армия, спецслужбы, вся силовая составляющая государства разваливалась на части! Кровь донских казаков требовала своего. Ведь прадед Игоря был не кто-нибудь, но настоящий атаман! О нём ещё бабушка рассказывала внуку, когда тот был совсем маленьким. Огорчалась мать выбору сына, вздыхал отец, но переубедить не смогли: однажды принятое решение Игорь не менял никогда.